Майкл Такер - Италия: вино, еда, любовь

Что же касается Брюса и Джоджо, то недостаток практики они вполне компенсируют пылом. Мы видели, как они с восторженными выражениями лиц вовсю месят воздух локтями и коленями, но при всем при этом назвать это действо танцем язык не поворачивался. Дом ходил ходуном.

Потом после песни Джина Крупы «Sing, Sing, Sing» Брюс, перелетев через всю комнату, схватил Джил за руку, дав тем самым понять, что наступила пора сменить пару. Джил уже поняла, что решение открыть вторую бутылку граппы было ошибкой. Однако исправлять ее уже поздно, поэтому она просто пожала плечами и принялась отплясывать с Брюсом, стараясь хоть как-то синхронизировать с ним движения. Через некоторое время Джил осознала всю безуспешность подобных попыток и, размахивая руками, пустилась в дикую пляску, следуя за Брюсом.

Мы с Джоджо тоже не могли похвастаться особыми успехами. Во-первых, мы никак не могли разобраться, кто кого ведет. Не будем забывать, Джоджо по эннеаграмме Восьмерка, поэтому после всего выпитого природа взяла свое, и она пыталась вести. Я честно пытался за ней следовать, однако, признаться, у меня не очень получалось. Впрочем, какая разница, Джоджо все равно не попадала в ритм. Зато с каким пылом она плясала! В какой-то момент, когда, закружившись в танце, она полетела ко мне со скоростью сто километров в час, я, честно говоря, растерялся. Вся моя жизнь промелькнула у меня перед глазами. Не дай бог, я попытался бы встать у нее на дороге, не говоря уже о том, чтобы поймать. Подобное было равносильно самоубийству. Расставив руки в стороны, словно пастух, сгоняющий стадо, я пытался удержать ее на середине комнаты. Нам было нужно больше свободного места. Очень нужно. Господи, помоги!

Наплясавшись вволю, мы уселись в гостиной и, вытирая пот, попытались перевести дух и прийти в себя. Джоджо и Брюс рассказывали о себе, мы — тоже. Оказалось, что у нас очень много общего. За долгие годы каждому из нас не раз приходилось, как змеям, менять кожу, и мы настаивали на том, чтобы наши спутники жизни делали то же самое. Это крайне важно, если вы хотите прожить вместе достаточно долго. Мы очень ценим, когда у нас есть своего рода «паспорт», позволяющий перемещаться между эстетствующим, богемным миром и миром обычным. Благодаря подобному «паспорту» нас принимают и там, и там, не задавая при этом лишних вопросов. Это очень важно, потому что и в том, и в другом мире вам есть что терять. Иногда вы можете позволить себе подобный «паспорт» благодаря внушительному счету в банке, порой — благодаря славе. У Джоджо и Брюса нет ни того, ни другого, однако им это нисколько не мешает. Спросите почему? Да потому, что они обладают самыми необходимыми качествами: они четко знают, чего хотят, их тянет к приключениям, и они поддерживают друг друга. Поддержка крайне важная штука. Когда на сходнях, преодолев полпути, ты чувствуешь, как у тебя дрожат колени, тебя охватывает страх, тебе кажется, что ты сглупил, — самый близкий человек протягивает тебе руку и кивает: да, ты действительно сглупил, но в этом нет ничего страшного.

Мы предложили Джоджо с Брюсом заночевать у нас.

— Нет, спасибо, Брюс вполне в состоянии вести машину.

Брюс кивнул мне, и я понял, что это правда. Пока мы плясали, алкоголь несколько выветрился, и наши друзья могли спокойно доехать до дома. Мы обняли их, попрощались и проводили в дорогу. Потом, насколько я помню, мы, оживленно переговариваясь, поднялись по лестнице наверх в спальню. Кажется, мы удивлялись, что у нас еще есть силы, чтобы вот так провести вечер.

С рассветом вернулась боль. Я зажмурился, стараясь по возможности не шевелить головой. Три таблетки аспирина, которые я принял посреди ночи, уже давно перестали действовать. В такое утро клятвенно обещаешь себе больше никогда в жизни не прикасаться к граппе. Никогда-никогда, только пусть боль отпустит! Спустившись, я обнаружил, что Джил завтракает на улице. Сварив себе кофе, я присоединился к ней.

— Тебе было плохо?

Я пробурчал в ответ нечто маловразумительное. Она прекрасно знала, каково мне было ночью. Ей просто хотелось подчеркнуть это. Она ведет себя так потому, что я Семерка (помните эннеаграмму из предыдущей главы?), а людям моего склада свойственно забывать о боли и сохранять в памяти только удовольствие. Именно поэтому Семерки регулярно перегибают палку. А Джил ставит себе целью в жизни напоминать мне о боли, которая в это конкретное утро была просто жуткой.

Джил сказала, что звонил Мартин — он приглашал нас на прогулку в горы рядом с Петтино, крохотной деревушкой в пятнадцати километрах от нас. Джил очень хотела отправиться в горы, потому что, по словам Мартина, на большой высоте еще цвели цветы.

— Что, прямо сейчас? — Я явно не был готов немедленно отправляться в путь.

— Нет, нам же в полдень еще надо на вокзал, встречать Каролину. Забыл? — Этот вопрос Джил произнесла обличающим тоном. Она злилась на меня за то, что я вчера так набрался.

— Ну как же забыл? Помню, конечно. А кто такая Каролина?

Она рассмеялась, и напряжение между нами рассеялось. Мы вместе уже тридцать четыре года, а я все еще способен ее насмешить. Может быть, в этом и кроется секрет нашей многолетней совместной жизни.

— Мы встретимся с Мартином и Карен около трех, после обеда, и поедем в одной машине, — промолвила Джил. Всё уже решили без меня. Мне предстояло с тяжелейшим похмельем отправиться в горы.

Мартин и Карен — еще одна пара, испытывающая необоримую тягу к приключениям. Познакомились они очень романтично. Она немного старше его. Нет, лучше скажу иначе: он немного моложе ее. Встретились они в Мюнхене, где она преподавала современные танцы. Мартин ходил на курсы танца с другими архитекторами, потому что они решили, что искусство танца неким образом изменит их восприятие архитектуры. Они, мол, станут лучше понимать, как тело перемещается в пространстве — нечто вроде этого (я никогда всерьез не воспринимал подобный вздор). Одним словом, немецкий архитектор отправился в Мюнхене на курсы современных танцев, которые вела американка. Там они и заметили друг друга. И у него, и у нее в тот момент кто-то был, но между Мартином и Карен словно искра проскочила.

— Я пригласил ее на танго и понял, что погиб, — рассказывал Мартин. — В тот самый момент, когда я коснулся ее и мы закружились в танце, я осознал, что моя жизнь переменилась и пути назад нет.

Карен пришлось вернуться в труппу в Калифорнию. Мартин поехал вслед за ней и, пока мог, оставался в Штатах. Они оба порвали с прежними пассиями. На протяжении года у них развивался роман на расстоянии. Так не могло продолжаться вечно, и в один прекрасный день, не выдержав, Мартин сделал ей предложение. Они поженились в Филадельфии и продолжили жить как прежде — на разных континентах. Работа удерживала Мартина в Германии.