Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера

— Ты думаешь, меня укачает?…

— Могу дать расписку!…

Как видно, у дядюшки Антифера была своеобразная манера успокаивать людей. А потому Жюэль, чтобы исправить впечатление от такого прогноза, сказал:

— Дядя все преувеличивает, господин Трегомен, вы будете чувствовать себя не хуже, чем…

— Чем дельфин?… Это все, чего я желаю,— ответил Жильдас Трегомен, указывая на морских акробатов, резвившихся за кормой «Стирсмена».

К вечеру пароход обогнул крайние выступы побережья Бретани. Когда он вошел в пролив Фур, защищенный возвышенностями Уэссана, на море волнения не было, хотя и дул встречный ветер. Между восемью и девятью часами пассажиры ушли спать; пароход должен миновать за ночь мыс Сен-Матьё, Брест, бухту Дуарнене, каменную гряду Сен и повернуть на юго-запад на траверзе [207] [207] Траверз — направление, перпендикулярное ходу (курсу) судна. Ируаз.

Трегомену приснилось, что он болен, что он умирает… К счастью, это был только сон.

Наступило утро. Хотя корабль и качался с борта на борт, переваливался с носа на корму, то погружаясь в глубокие волны, то вздымаясь на гребень валов, чтобы снова низвергнуться в бездну, Трегомен, не колеблясь, поднялся на палубу. Так как прихотливый случай заставил речного капитана закончить карьеру морским путешествием, он хотел, по крайней мере, запечатлеть в своей памяти все, что может встретиться на пути.

Он поднялся по ступенькам лестницы, ведущей из люка, потом высунулся оттуда наполовину. И кого же он увидел распростертым на решетчатом настиле? Несчастного, обессилевшего, издающего странные звуки, похожие на бульканье опоражнивающейся бочки, дядюшку Антифера собственной персоной! Самого Антифера Пьера-Сервана-Мало, измученного до такой степени, насколько может страдать от морской болезни хрупкая леди в дурную погоду при переправе через Па-де-Кале [208] [208] Па-де-Кале — пролив между островом Великобритания и материковой частью Европы. Длина 56 км, наименьшая ширина 29 км, глубина до 64 м. из Булони [209] [209] Булонь — порт на западе Франции, у пролива Па-де-Кале. в Фолкстон! [210] [210] Фолкстон — порт в Великобритании. А какие слова срывались с его уст — и морские и сухопутные! Какие проклятия изрыгал он в промежутках между спазмами, глядя на спокойное, румяное лицо своего друга, судя по всему не испытывающего ни малейших признаков морской болезни!

— Тысяча чертей! — кричал дядюшка Антифер.— Кто бы мог подумать?… Из-за того, что моя нога десять лет не ступала на палубу корабля… я… капитан каботажного плавания… переношу качку тяжелее, чем хозяин какой-то габары!…

— Но… я не чувствую качки вовсе,— осмелился произнести Жильдас Трегомен, как всегда добродушно и робко улыбаясь.

— Тебя совсем не укачало?… Но почему же, почему?!

— Сам удивляюсь, старина.

— А между тем море с его собачьим юго-западным ветром хоть сколько-нибудь напоминает твой Ранс?

— Не напоминает, нисколько…

— И вид у тебя такой спокойный…

— Я сам об этом жалею,— начал оправдываться Жильдас Трегомен,— ведь ты можешь подумать, что я нарочно тебя злю…

Попробуйте-ка найти еще одного такого замечательного, такого душевного человека в нашем подлунном мире!

Поспешим добавить, что болезнь у дядюшки Антифера оказалась непродолжительной. Прежде чем «Стирсмен» запеленговал [211] [211] Пеленговать — определять при помощи компаса направление на какой— либо предмет. мыс Ортегаль на северо-западной оконечности Испании и пока судно еще продвигалось по водам Бискайского залива, которые смешиваются с яростными волнами Атлантического океана, малуинец, если можно так выразиться, вновь обрел ноги и желудок моряка. С ним случилось то, что случается со многими, даже самыми опытными, мореплавателями, когда они долго не бывают в море. Однако самолюбие дядюшки страдало совсем по другой причине. Он не мог примириться с тем, что с хозяином «Прекрасной Амелии», командиром какого-то речного корыта, не случилось никакого конфуза, в то время как у него, старого морского волка, едва не вывернулись наизнанку внутренности!

Немало трудностей пришлось испытать ночью, когда тяжело нагруженный каменным углем «Стирсмен» проходил на траверзе Ла-Коруньи и Эль-Ферроля. У капитана Сипа мелькнула даже мысль, не укрыться ли от непогоды в промежуточном порту. Возможно, он так бы и поступил, если бы не воспротивился дядюшка Антифер. Задержки в пути внушали ему беспокойство, так как пакетбот [212] [212] Пакетбот — старинный почтово-пассажирский пароход. , на который он стремился попасть в Суэце, заходит в Персидский залив только раз в месяц. А в период равноденствия всегда можно опасаться сильных бурь. Поэтому лучше не делать остановок, пока нет серьезной опасности.

«Стирсмен» держался от подводных рифов испанского побережья на большом расстоянии. По левому борту остались бухта Виго с тремя конусообразными вершинами, похожими на сахарные головы, они указывают вход в бухту, потом живописные берега Португалии. На следующий день по правому борту запеленговали группу Берлэнгских островов, как бы нарочно созданных для того, чтобы установленный в этом месте маяк указывал судам, идущим с моря, на близость континента.

Нетрудно догадаться, что во время долгого плавания пассажиры досыта наговорились о деталях предстоящего дела и его с нетерпением ожидаемых результатах. К дядюшке Антиферу вместе с телесным здоровьем вернулась и его обычная самоуверенность. Широко расставив ноги, оглядывая зорким взглядом горизонт, он твердо шагал по палубе и, говоря по правде, мечтал увидеть на спокойном лице своего друга хоть какой-нибудь признак упорно не появлявшейся морской болезни. Не заметив ничего подобного, он начал злиться:

— Ну, каков океан?…

— Очень много воды, старина.

— Да… чуть больше, чем в твоем Рансе!…

— Несомненно. Но у реки тоже есть своя прелесть… не стоит ею пренебрегать…

— Я и не пренебрегаю, лодочник… я ее презираю…

— По-моему, дядя,— вмешался Жюэль,— ничто не заслуживает презрения, свою ценность имеет и река…

— Так же, как и остров,— добавил Жильдас Трегомен.

При этих словах дядюшка Антифер насторожился — было затронуто его самое чувствительное место.

— Конечно,— закричал он,— есть острова, которые смело можно назвать важнейшими!… Мой, например!

Это местоимение указывало на работу, происходившую в мозгу бретонца; ему уже казалось, что остров в Оманском заливе принадлежал ему всегда, а не перешел в его собственность по наследству.

— Кстати, по поводу моего острова,— продолжал он,— ты не забываешь, Жюэль, ежедневно проверять хронометр?…

— Конечно, дядя. Мне редко приходилось встречать такой превосходный механизм!