Андрей Перепелицын - По загадочным местам России

Словом, уже второй раз за экспедицию мы испытали разочарование…

Но отправимся к следующему «русскому мегалиту». Если Цыганский камень до последнего времени исследователями почитался как самый эффектный и «бесспорный», то Конь-камень в Ефремовском районе той же Тульской области, по всеобщему мнению, — самый масштабный из известных на Среднерусской возвышенности культовых камней. Вдобавок имеет, пожалуй, самую долгую историю изучения: о связанных с ним поверьях писал в середине XIX века еще известный собиратель фольклора И. П. Сахаров, а позднее — и не менее знаменитый этнограф А. Н. Афанасьев.

До объекта этого было более пятидесяти километров, и преодолеть их оказалось непросто: если на участке Кимовск — Куликово поле движение еще есть, то дальше… До «промежуточного» городка, Куркино, еще ходят с интервалом в несколько часов автобусы, на одном из них мы и доехали. Дальше расчет только на автостоп… Пошли искать трассу до Теплого, указателей здесь нет (что для Тульской области вообще характерно). Спросив несколько человек, все же попали на довольно хорошую асфальтированную дорогу, но, прошагав по ней с километр, уперлись в ворота некоего автохозяйства… Выруливший оттуда автобус остановился, и водитель объяснил: на Теплое ведет совсем другая дорога, мимо нее мы прошли, приняв «трассу» за какой-то проселок до ближайшей деревни или фермы, настолько она была разбита, эта, согласно «Атласу», «дорога республиканского значения». Стоит ли говорить, что машины там проходят раз в час, но нам неожиданно повезло: остановилась первая же легковушка, за рулем коей сидел тот самый шофер автобуса, подсказавший верную дорогу…

Выбравшись на уже куда более оживленную трассу Липецк— Ефремов, доходим до берега Красивой Мечи. Речушка не очень видная, но живописная, название свой полностью оправдывает. Здесь же — несколько пионерлагерей и турбаз. Вопрос о Конь-камне и у их персонала, и у аборигенов вызывает удивление и непонимание, пока наконец-то пожилой мужичок не объясняет верную дорогу. Нам придется прошагать километров десять: автобусы не ходят, несмотря на то что возле Коня несколько крупных деревень и дорога вполне приличного качества, с асфальтовым покрытием. В других регионах рейсовые автобусы иногда вовсе по немыслимым проселкам ездят… Ио мыслей об отступлении не было — по словам консультанта, ближайшая к камню деревня до революции называлась Ведьмино. Очень любопытно: не память ли это о живших близ камня реальных «ведьмах» и «ведьмаках» — жрецах, «обслуживавших» культовый объект? А может быть, и определявших с помощью камня начало года?

Посмотрим. После часа с лишним ходьбы, когда усталость была уже вполне ощутимой (пешком мы сегодня проделали едва ли меньший путь, чем на колесах), открылось второе дыхание: с расстояния в два километра на пологом береговом склоне увидели искомый камень. Первым, как обычно, его заметил Каминский, пешке и мы с Ильей рассмотрели… От нетерпения почти бежим. Конь-камень, соответственно, увеличивается в размерах. Пожалуй, это единственный из русских камней, который действительно можно назвать словом «мегалит» (в переводе — большой камень): массивный монолит, высотой более двух метров и до четырех метров в поперечнике… Особый эффект производит то, что виден он весь, целиком, стоит на трех «опорах». Роль последних играют небольшие, выступающие над уровнем почвы сантиметров на тридцать камни из того же песчаника — этого достаточно, чтобы создалось впечатление, что Конь-камень словно подвешен в воздухе и парит на уровне низкой здесь травы… Среди нее, кстати, попадается ковыль-волосатик, степное растение, ныне в Тульской области почти исчезнувшее (в связи с распашкой степей). Как и в случае Епифанского менгира, вокруг «главного» камня «разбросаны» более мелкие — вероятно, здесь также естественный выход песчаника.

При этом, пожалуй, это единственный из виденных нами входе экспедиции камней, несомненно, имевший в прошлом культовое значение. Причем не только в языческую эпоху — несмотря на запреты церкви, поклонение камню продолжалось и с принятием новой религии. В XIX веке тот же И. П. Сахаров упоминал, что вокруг Конь-камня в засуху жители окрестных деревень совершали опахивание — вызывали таким магическим способом дождь [45] И. П. Сахаров. Сказания русского народа. … Видимо, в какой-то форме почитают его до сих пор — мы с удивлением заметили на рядом лежащем камешке букетик цветов. Приношение Духу камня?

Вышедшая из крайнего дома соседней деревни женщина в ответ на расспросы как-то замялась:

— Ну, девочки туда ходят, венки плетут. Про этот камень мама моя много знала, она бы вам рассказала, да вот умерла… Знаю, что он с неба упал, этот, как его, метео…

— Метеорит?

— Во-во, метеорит. Был он в форме всадника на лошади и постепенно стал в землю уходить. Сейчас много ушло, раньше он выше был.

Как уверяют, более полный вариант легенды звучал так: «С неба спустился всадник в серебристых одеждах на огненном коне и окаменел…» Просто удивительно, как аномальщики не удосужились построить гипотезу о палеовизите — инопланетянах, установивших Конь-камень, и ограничились прозаической палеоастрономией.

Кстати, а как с нею? Левин особое значение придавал найденной им канавке на верхней грани камня — искусственно прорезанному желобу, направленному в точку восхода солнца в день зимнего солнцестояния.

Вскарабкиваюсь на камень — где же визир? Сначала вообще его не вижу, потом уразумел: под ним понимается мелкая, довольно извилистая бороздка между обычными для песчаника буграми, причем это даже не линия, а, скорее, буква «Т». Вдобавок ее пересекают под разными углами несколько более узких трещинок. Я почти уверен, что это природное образование, хотя Илья Агапов допускает, что выбил ее все же человек и представляет петроглиф собой недоделанный крест, коим кто-то из особо верующих пытался «закрестить» языческого идола. В любом случае — совершенно непонятно, как с помощью столь грубого, широкого и неровного «прицела» определять точку восхода Солнца: можно посмотреть так — а можно и эдак. Песчаник — порода мягкая, обрабатывается легко. Считать, что волхвы, коль уж они вели здесь астрономические наблюдения, поленились прорезать действительно удобный визир, я бы сказал, просто неуважительно по отношению к предкам… Да и вскарабкиваться для наблюдений на камень не очень-то удобно — неужели не выбили бы древние астрономы какую-нибудь подножку, приступочку?

Помимо прочего, писал Левин и о том, что Конь-камень поворачивали, прицеливаясь в разные точки горизонта, для того, дескать, и поставили его на три камешка. Мысль, конечно, интересная, только, скажите ради всего святого, зачем?! Я уж не говорю, что вращать камень просто невозможно: основание его весьма неровное, бугристое, а две из трех «опор» представляют собой… расколовшийся на две части камень с весьма острыми гранями.