Генри Мортон - Южная Африка. Прогулки на краю света

В Союзе проживают приблизительно восемь миллионов банту. Примерно два миллиона из них работают на белых фермах и еще около миллиона трудятся в крупных и мелких городах. Таким образом, больше половины черного населения проживают в резерватах. Тысячи молодых мужчин постоянно курсируют между своими деревнями и золотыми приисками Ранда. Обычно они вербуются на срок до девяти месяцев, а по истечении этого времени возвращаются в родные края. Большинство современных исследователей с тревогой отмечает тенденцию к разрушению племенной общности и перемещению чернокожего населения в большие города.

Стороннему наблюдателю нелегко разобраться в проблемах коренного населения Южной Африки. Для того чтобы более или менее компетентно судить об этих проблемах, человеку необходимо длительное время прожить в стране и постигнуть множество нюансов. Мы, европейцы, привыкли разглагольствовать о защите угнетенных национальных меньшинств, и этого, как правило, хватает, чтобы поддерживать реноме прогрессивного либерала. Схема срабатывает в любых регионах мира, но только не в Южной Африке. Здешняя ситуация не поддается однозначным оценкам, для этого она слишком сложная и запутанная. Начать с того, что речь идет не о меньшинстве, а, напротив, о подавляющем большинстве. Ибо большая часть Южной Африки — фактически все ее черное население — находится на низшей ступени развития. И если дать им особые привилегии, эта черная масса попросту задавит своих белых хозяев и поставит под угрозу будущее цивилизации, с таким трудом построенной на юге Африканского континента. Подобная проблема и прежде существовала в колониальных странах. Однако в наш век революционных преобразований — когда количество довлеет над качеством и понятие свободы нередко подменяется анархической вольницей — она встала с небывалой остротой. А посему нетрудно понять страхи белых жителей Южной Африки. С другой стороны, многие либерально настроенные граждане говорят о настоятельной необходимости пересмотреть условия существования коренного населения — надо-де обеспечить их нормальным жильем, создать условия для получения образования и трудоустройства (причем требуется не просто повысить заработную плату, но и расширить поле деятельности). Казалось бы, хорошие, справедливые предложения. Однако более консервативные политики предупреждают, что слишком быстрое введение «черных привилегий» может иметь катастрофические последствия для будущего страны. Со стороны может показаться, что есть прекрасный способ решения всех южноафриканских проблем: надо повысить численность белого населения хотя бы до десяти миллионов и уничтожить негласный запрет на неквалифицированный труд для белого человека. К сожалению, способность творить чудеса не входит в арсенал средств современной политики.

Мне нередко приходилось слышать обвинения в адрес белых южноафриканцев: якобы они живут собственной жизнью, а до черных сограждан им и дела нет. Должен заявить, что это утверждение в корне неверно. В Южной Африке белый человек при всем желании не смог бы абстрагироваться от проблем коренного населения. Они подстерегают его на каждом шагу, вторгаются даже в сугубо частную, «домашнюю» жизнь. И нигде я не встречал столь разумного и бережного отношения к народам банту, как в Южной Африке. Исследовательские группы при университетах, многочисленные общества расового содружества и тому подобные организации — все они проявляют самую искреннюю заинтересованность в судьбе чернокожего населения. Южноафриканская молодежь задумывается о будущем страны. Я беседовал со многими студентами и могу засвидетельствовать: хоть они и не подвергают сомнению тезис о превосходстве белого человека, но в будущем отводят черному населению куда более важную роль, нежели сейчас.

В настоящий момент политические права коренного населения исчерпываются тем, что они выбирают трех представителей (европейцев по происхождению) в Национальную ассамблею и четырех (тоже европейцев) — в Союзный парламент. Кроме того, чернокожие члены общества участвуют в работе Местного совета представителей, где председательствует секретарь по делам коренного населения.

Поездка в глубь национального резервата обернулась для меня знакомством с удивительной страной примитивных хижин и традиционных ярких покрывал. Но вначале я должен рассказать о посещении знаменитой школы Лавдейл, расположенной неподалеку от маленького городка Элисдейл. Свыше тысячи чернокожих мальчиков и девочек учатся здесь под руководством шотландских миссионеров. Примечательно, что обучение ведется на английском языке и по европейской программе. Неподалеку находится и Форт-Хеа, где чернокожая молодежь получает образование в соответствии с университетскими стандартами.

Я смотрел на этих юных представителей коренного населения и невольно сравнивал их с европейскими сверстниками. Должен сказать: если не брать во внимание цвет кожи, то внешне эти ребята почти ничем между собой не отличались. Тем разительнее был контраст с впечатлениями от посещения Сискея. Я смотрел по сторонам и видел склоны холмов с маленькими хижинами и загонами для скота. По пути мне встречались женщины довольно странной наружности: глаза обведены широкими белыми кругами, что придавало им сходство с цирковыми клоунами. Некоторые из женщин выбеливали все лицо. Почти все были одеты в широкие юбки и шафранового цвета покрывала. На голове — объемистые тюрбаны из хлопчатобумажной ткани. Некоторые из юных девочек ходили обнаженными до пояса. В их движениях — когда они ходили, жестикулировали или же просто вскидывали голову при виде моего автомобиля — сквозила природная грация диких животных. Время от времени мимо проходила женщина с тяжелым кувшином на голове, она двигалась неспешной скользящей походкой танцовщицы. Много было матерей с грудными детьми, маленькие черные личики выглядывали из складок ярких шалей. И непременный персонаж — невероятно сморщенная старуха с властными повадками, которая обычно стояла на пороге хижины, опираясь на суковатую палку — ни дать, ни взять Аэндорская колдунья. Но самым удивительным казалось полное отсутствие мужчин! Деревни выглядели этакими поселениями африканских амазонок. Потом я сообразил, что удивляться нечему: все мужчины трудились на золотых приисках Йоханнесбурга. Деньги нужны им, чтобы оплачивать подушный налог и приобретать новый скот (а вместе с ним и новых жен).

С живописной стороны Сискей выглядел великолепно, но в сельскохозяйственном отношении являл собой трагическую картину. Куда ни кинь взгляд — сухая, потрескавшаяся земля, давно утратившая верхний животворящий слой почвы. Повсюду бродили тощие стада коров и коз. Своими копытами они вытаптывали тропы, которые при первом же хорошем ливне превратятся в овраги и расселины. Эрозия почвы представляет собой одну из худших проблем национальных резерватов. И хотя земля здесь плодородная (одна из лучших в Союзе), она не в состоянии вынести груза людей и в особенности скота. А банту не соглашаются сокращать свои стада. Ведь традиционно скот для них — богатство. Владеть стадом означает иметь жен и обладать властью. Чудовищная перенаселенность и примитивные представления о земледелии привели к тому, что огромные площади — сотни квадратных миль южноафриканской земли — становятся непригодными для сельского хозяйства.