Луи Буссенар - Необыкновенные приключения Синего человека

Когда дело касалось других, сыны Альбиона [320] Сыны Альбиона — англичане. проявляли невиданный, немыслимый эгоизм, возводя этот эгоизм в ранг национальной политики. Они совершенно хладнокровно могли бросить в беде любого иностранца, но по отношению друг к другу проявляли удивительную солидарность и взаимовыручку, часто доходящую до самопожертвования и героизма.

Простые слова: горящий корабль принадлежит англичанам! Англичане в трауре! Подняли на ноги всех до одного подданных Ее Величества, находившихся в Буэнос-Айресе, начиная с его светлости полномочного посла и кончая последним докером.

В мгновение ока его светлость лично в сопровождении секретарей, советников и атташе [321] Атташе — официальное лицо в дипломатическом представительстве, специалист в определенной области (военной, торговой и др.). прибыл на набережную, где собралась испуганная, бурлящая толпа.

Пожар, однако, разгорался все сильнее. Тому способствовало горючее, находившееся на борту. Пламя распространялось с необыкновенной быстротой. Если первоначальные опасения за гибель мола и пришвартованных рядом шаланд оказались все же излишними, то корабль, без сомнения, был безвозвратно потерян.

В небо взвивались огромные языки пламени и плясали на фоне клубов черного дыма. Корабль походил на извергающийся вулкан.

Сперва надо всем этим адом видны были тонкие линии мачт, но мало-помалу пламя охватило и их. Невольно на ум приходила мысль, что некто всемогущий устроил для собственного развлечения грандиозный фейерверк [322] Фейерверк — декоративные разноцветные огни, образуются при сжигании слабовзрывчатых смесей. . Блики пожара метались по фасадам прибрежных зданий.

Вскоре крики, раздававшиеся из адского пекла, последние, безнадежные крики о помощи смолкли. Несчастные жертвы отмучились. Им теперь уже не поможешь.

Толпа беспомощно взирала на катастрофу, положить конец которой человеку было не под силу.

Английский посол расспрашивал начальника порта об этом корабле. Но начальник ничего не мог толком сказать. Никто не видел, когда корабль пришел в порт, семафоры [323] Семафор — столб на берегу для сигнализации проходящим судам. не сообщили о его прибытии. Судно не подавало никаких сигналов. И только флаг развевался на мачте, чтобы все издалека видели, чей это корабль. Обратили внимание на судно, когда раздался взрыв.

Вот и все. Оставалось опросить свидетелей, единственное, что могло внести хоть какую-то ясность в случившееся. Но посол был окончательно поставлен в тупик, не зная, кому верить. Каждую минуту ему приносили сведения, исключающие одно другое. Бесконечные противоречивые рапорты агентов только запутывали и без того путаное дело.

Толпа все еще встревоженно гудела. И никто не обращал внимания на снующих тут и там подозрительных личностей. Лучшее время для карманников. Подобные типы всегда чуют добычу. Когда все увлечены, легко шарить по карманам. А мы добавим: время подходящее и для авантюристов.

Если легковерные аргентинцы развесив уши ловили каждое слово, ахали и охали, глядя на догорающий корабль, если воры воровали, то авантюристы работали.

И если бы его светлость, глава английской миссии, догадался тотчас вернуться к себе, он, быть может, несмотря на природную невозмутимость, все же поразился бы, заметив, что по парку и дому кто-то шныряет.

И правда, что происходило здесь? Что за люди бесшумно, словно тени, проворно пробирались по аллеям, занимали посты у входов и выходов?..

А дело вот в чем.

В тот самый момент, когда весь персонал покинул здание, откуда ни возьмись появилась группа неизвестных. Они стояли возле стены, окаймлявшей парк с северной стороны, то есть прямо напротив фасада.

Вдоль стены тянулась плохо освещенная улочка с выщербленной брусчаткой [324] Брусчатка — камни в виде брусков для мощения улиц. . В этот поздний час вокруг было пустынно.

У каждого из пришедших в руках оказался смотанный трос [325] Трос — пеньковый или стальной гибкий канат. с крюком на конце. Бросок — и трос накрепко зацепился за верх стены.

Потом раздалась команда. Всего три слова, произнесенные низким голосом:

— Давайте наверх, ребята!

И ребята легким движением, как будто всю жизнь только и делали, что занимались гимнастикой, вскарабкались на стену и, усевшись верхом, перекинули трос на другую сторону, в парк.

Потом послышалось:

— Спускайтесь!

Пришедшие оказались посреди великолепного сада, принадлежавшего его светлости. Наступая на клумбы и без зазрения совести давя роскошные гортензии [326] Гортензия — комнатное полукустарниковое растение с круглыми листьями и зонтиковидными соцветиями. — жемчужины, выпестованные английским послом собственными руками, неизвестные направились дальше.

Один, которому местность, очевидно, была знакома, оторвался от группы, прошел несколько шагов и вполголоса произнес:

— За мной!

Все гуськом пошли след в след, дружно топча стриженый газон [327] Газон — площадка в саду, парке, на бульваре, засеянная с декоративной целью травой, обычно коротко и ровно подстригаемой. . Кстати, газон был очень к месту, он скрадывал шаги, так что в саду не раздавалось ни шороха.

Компания приблизилась к стоящему поодаль строению. Окна были едва освещены.

— Больница, — шепнул тот же голос, видимо, принадлежащий предводителю. — Стоп! Никому не двигаться. Я посмотрю, что там.

Пять минут спустя вокруг внезапно загорелся яркий свет.

— Я открыл газ. Со светом как-то уютнее, — проговорил вожак. — Здесь никого нет, кроме портье [328] Портье — привратник, швейцар. . Только он в дымину пьян. Поторопимся! Время не ждет. Корабль ведь не будет гореть бесконечно. Того и гляди, вернутся. Я войду, со мной Джим. Остальным — оставаться на месте! Выйдем втроем. Человек, который будет с нами, болен и очень слаб. Если он не сможет идти, вам придется его нести на руках. Поможете ему перелезть через стену. А потом сами знаете, куда идти. Если нападут, пользуйтесь только ножами. Упаси вас Бог стрелять. Никакого шума. Нам не нужно встреч с полицией. Понятно? Джим, я рассчитываю на тебя. В случае чего не забывай, что тебе светят две тысячи долларов.

— Все ясно! — по-английски ответил тот, кого звали Джимом.

Двое мужчин беспрепятственно проникли внутрь. Главный чиркнул спичкой, зажег крошечный фонарик и стал одну за другой обходить совершенно пустые комнаты.

— Вероятно, англичане в Буэнос-Айресе неплохо живут. Во всяком случае, не болеют, — заметил он.

Одна из дверей не поддалась. Она была заперта на два оборота. Однако ключ оказался тут же в замочной скважине.