Галина Шевцова - Япония. В краю маяков и храмов

С Экой мы ездили в пригород Киото — Арасияма. Там есть знаменитый старинный деревянный мост через речку Кацурагава. И большая бамбуковая аллея. Мы ходили по храмам. Зашли в один, маленький, стоящий довольно высоко в горах. Внутри на татами можно сидеть и лежать. И нет никого. А стены затянуты шелком, и на шелке едва заметные светло-серые деревца нарисованы. Мы с Экой там разлеглись, ботинки сняли. Ветер в бамбуке шелестит, сосны шумят… И вдруг — японская дудочка. Играет кто-то не очень умело, но зато подходяще к месту, как будто бы сам храм играет… Но это был не храм. На задних ступеньках сидела маленькая японка и дудела. Мы ее просто сразу не заметили, наверное, потому, что она почти не шевелилась.

В Арасияма продавались смешные игрушки из коконов шелкопряда — мышки, котики, обезьянки… Все на жердочках подвешены. Пушистенькие такие, беленькие. И ветер их крутит, раскачивает. Еще там есть храм Нембуцу-дера. А в нем целое квадратное поле маленьких (высотой по колено) истертых статуек Будды и каменных пагод горин-то. Говорят, это братская могила, оставшаяся после какой-то древней эпидемии. В ночь на 23 августа над каждой статуйкой зажигают свечку. Лес свечек над полем каменных истуканчиков. Очень красиво, наверное. Надо бы прийти, посмотреть. В Арасияма есть также дом поэта хайку Кёрая — называется Ракуси-ся, что значит «хижина Опавшей хурмы». Кёрай был прижизненным учеником Басё, и Басё часто гостил у него. Так что я посмотрела на этот домик внимательно. Небольшой, простенький, похожий чем-то на нашу сельскую хатку: соломенной крышей и желтыми мазаными стенами, наверное. В садике там и тут торчат плоские камни с вырезанными хайку. Называются си-но-иси — «камни стихов». Внутри на стенах — свитки с рисунками, в тыквочке стоит цветок, под крышей комары засели, шлепанцы у входа стоят. Кажется, хозяева отлучились на минутку и не заметили ушедших столетий. Одна японка за моей спиной сказала: «Это мир ваби-саби». Наверное, она права.

Хотелось бы мне, кстати, посетить могилу Басё. Но никто почему-то не знает, где она, хотя я тут уже свела знакомство с местными почитателями его таланта из преподавателей. Но и они не знают. Говорят, знают дом, где родился Басё (это довольно далеко), и еще в сердце Осаки есть камень, где написано: «На этом месте умер Мацуо Басё». А вот где он похоронен и известна ли вообще его могила, никто не знает. Но я буду искать.

А пока могила Басё не найдена, я случайно набрела в Киото на храм с могилой поэта и художника Ёсы Бусона. Храм называется Кинпуку-дера. Там раньше любил останавливаться Басё, а по некоторым версиям, великий поэт даже недолго монашествовал в нем. А через 200 лет эту уже давно заброшенную обитель нашел большой почитатель таланта Басё и иллюстратор его стихов, художник Ёса Бусон, и возродил ее, устроил там клуб поэтов. Там Бусона и похоронили. После его смерти выяснилось, что художник всю жизнь тоже тайно писал хайку. Показывать людям стеснялся. Но на самом деле его стихи были ничем не хуже, чем у Басё [29] Мне, например, они даже, пожалуй, больше нравятся — очень яркие живые картины. Художник — этим все сказано. . Так Бусона признали вторым великим поэтом хайку в Японии.

Могила — простой столбик с вырезанными иероглифами: «Ёса Бусон». И на иероглифах танцуют солнечные зайчики. Я провела пальцем вдоль вырезов и подумала: «Здравствуйте, господин Ёса». И, странное дело, как будто наяву увидела, как где-то совсем рядом, но безумно недосягаемо грузный веселый Ёса улыбается…

На выходе я спросила у бритоголового монаха, как пройти в храм Тануки [30] Тануки — это енотовидная собака. Но для краткости далее будем называть тануки просто енотом. , который тут по карте вроде недалеко. На самом деле я именно туда шла: ну как можно было пропустить на карте надпись «храм Енота»! Монах нарисовал мне более подробный, чем на моей карте, план дороги к этому храму. Потом спросил, не знаю ли я, как «тануки» будет по-английски. Про «кицунэ» он знает — это «cat». Нет, не кот, a «fox», говорю ему. А про тануки я и сама не знаю. Такой вот зоологический разговор вышел.

Храм Тануки я, конечно, нашла. Он оказался довольно высоко в холмах, стоит у отвесного обрыва на сваях. Статуй тануки и лисиц там много разных, и больших — каменных и деревянных, и маленьких, фарфоровых, прямо на мху. Прохладно, тихо, к наскальному мху ленточки привязаны. И тропинка уходит в горы. А вдоль тропинки стоят статуи божеств дороги «дзидзо» — каждая под навесом. И под каждой номер и стрелка — «К следующей туда». Я дошла до № 28. Куда дальше вела дорога и сколько этих статуй всего там стоит, не знаю — тропка совсем уже козлиная стала и вниз пошла, на ту сторону холмов. И у каждой статуи было свое ЛИЦО. Это самое интересное. И у каждой кружка с водой стояла. А кружки все разные и в основном современные, есть даже с Бэтменом и всякие другие.

Нам с Сашей удалось проникнуть также в императорские владения: дворец Госьо и виллу Кацура. Разрешение дают всем и денег за вход не берут. Но водят только с экскурсией, на которой туристам открывают глаза на такие удивительно интересные вещи, как, например, то, что «эта постройка построена из дерева. В древности все строили из дерева. А освещали свечками, поэтому часто бывали пожары…». Дворец Госьо нам не очень понравился. Огромные пустые плацы, засыпанные белым песочком и щебенкой. Светло-оранжевые домики, колоннады галерей и махины ворот. Сквозь них можно разглядеть еще какие-то императорские покои из некрашеного темного дерева с оклеенными бумагой ставнями «сёдзи»… Ну — еще пара прудиков. И все, пожалуй. Вилла Кацура красива. Пруд окружен холмиками. На холмиках чайные домики, беседки. Горбатые мостики, сосны и узкие тропинки. В чайных комнатах желтые стены, каменные гнезда для чайных тиглей. Самое известное место — вид на пруд сквозь веранду виллы. Фоткать нельзя. На вопрос «почему?» старичок экскурсовод выдает абсолютно «японскую» версию: «Потому что дорожки узкие, и если вся экскурсия начнет толпиться и фоткать, получится затор…» Фоткать нельзя, и я зеваю. Очевидно, по-настоящему живой я чувствую себя только с фотоаппаратом в руках. Зато заслуживают внимания сотоварищи-экскурсанты. По крайней мере, некоторые. Вот семейство — пожилая чета и с ними древняя старушка. Старушке уже явно давно перевалило за девяносто. И она едет на кресле-коляске. Живо всем интересуется, по-черепашьи высовывает сморщенную мордочку из-под грибообразной панамки… Вот только на узких горбатых дорожках виллы кресло-коляска не проходит. И пожилой сын (или зять?) несет старушку на закорках. Она довольно хихикает и цепляется за него тонкими ножками в коричневых брючках. На каждой остановке старушку с понтом ссаживают на террасу очередного чайного домика, и она опять начинает живо прислушиваться к экскурсоводу.