Алексей Вышеславцев - Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859, 1860 годах.

Теперь опишу поездку в Пали, где нам обещали показать настоящую жизнь канаков. К Пали дорога идет по ущелью, которое начинается долиной сейчас же за городом, и по которому мы уже несколько раз ездили. Развертываясь несколькими котловинами, ущелье, наконец, суживается, и постепенно поднимающаяся долина оканчивается сразу вертикальным обрывом, около 800 футов глубины. С этим местом связано историческое предание.

Каждый остров гавайского архипелага принадлежал сперва отдельным владетелям, царствовавшим с неограниченным деспотизмом и получавшим почти божеские почести от народа, который находился в периоде полного разложения и исповедовал чудовищную религию поклонения людям. Земля делилась между вождями отдельных групп, находившихся к главному властителю в отношении феодальных вассалов. Все блага земли были для высших; для поддержания прав народа не существовало ни закона, ни суда, могущественное табу, слово, означающее заключение, налагало запрет на пользование землей, на имение, на добычу охоты и ловли. Одно слово вождя решало споры, слово владыки начинало войну или упрочивало мир; народ находился в полном рабстве.

Пали (Оау)

В прошлом столетии, король Гавая, самого значительного из островов архипелага, задумал собрать эти отдельные, постоянно враждовавшие между собой королевства в одно целое и, действительно завоевал один остров за другим; некоторые же острова сами подчинились ему, видя его возраставшую власть и влияние. Едва ли не самый сильный отпор встретил он здесь, на острове Оау. При помощи ружей и морских солдат Ванкувера, на нескольких пирогах, высадился король у Вайкики и начал теснить народ, защищавший свое существование и свою независимость. Канаки дрались за свои хижины, и, кроме того, над ними было могущественное слово их вождей, которым они поклонялись, как богам [22] Еще и теперь можно заметить в характере канака следы этого поклонения. Он теперь свободен; оставшиеся вожди, князья, не имеют никакого значения; но если, например, князь даст канаку спрятать деньги, канак дни и ночи будет сидеть над вверенным ему сокровищем. Попробуй же сделать это кто-нибудь другой, не князь, — канак первый украдет деньги. Как же велика была эта преданность во время полного значения этих вождей, или князей! ). Но сильный завоеватель, Камеамеа I, наступал энергически; канаки стеснились в ущелье, отстаивая каждый шаг, обагряя каждый куст, каждый камень своею кровью. Наконец, не стало места для отступления: ущелье кончалось страшным обрывом, в глубине которого рос густой лес, a за лесом море рвалось, через рифы и камни, к берегу. Оставалось или покориться, или броситься вниз с обрыва. Канаки избрали последнее и только тогда уступили остров, когда все до одного побросались в пропасть, усеяв зеленевший внизу лес своими костями. Камеамеа остался владетелем Оау, избрав деревеньку Вайкики своею резиденцией.

Камеамеа I, кроме военных способностей, имел обширные административные дарования; в его светлой голове роились мысли о полном возрождении страны, и единство власти он считал для этого первою ступенью. Все завоеванные вновь земли разделил он между своими вождями, оставив себе значительнейший из уделов. Главным его советником и другом был Джои Ионг, оставленный ему Ванкувером. Камеамеа носил, европейский костюм и был бы вполне счастлив, если б ему пришлось видеть плоды начатого им дела. Но Сандвичевы острова стала терять свои национальные формы только при Камеамеа III, когда образовалась государственная собственность из отделенных от каждого удела небольших участков, доходы с которых пошли на удовлетворение государственных нужд. Когда принята была европейская форма правления, каждый канак сделался свободным и получил перед лицом закона одинаковые права с князьями.

Переворот был начат могучею личностью Камеамеа I, справедливо называемого Петром Великим Полинезии; второй сделало время и влияние европейцев. Личность Камеамеа III была ничтожна; он был вечною игрушкой окруживших его людей; но, не смотря на это, время его царствования составляет эпоху для королевства: при нем была да и либеральная конституция, господствующею религиею окончательно признана христианская, уничтожено табу, учрежден парламент, суд присяжных, организовано воинско, полиция, назначены правильные таможенные сборы, составляющие главный доход государства; при нем на плодородных местах островов (преимущественно на острове Мауи) стали заводит плантации кофе, сахара, индиго, аррорута, — короче сказать, при нем образовалось государство на либеральных и современных началах, государство совсем не карикатурное. Там, где пятьдесят лет назад чуть не приносились человеческие жертвы, где народонаселение жило единственно для удовлетворения материальных потребностей. где, кроме войн и вакхических плясок, ни о чем не думали, теперь на 70,000 народонаселения считается 500 школ, и мы были очень далеки от мысли о карикатуре, посещая чистые приюты, где маленькие дикие научались быть людьми.

Нравственно переворот совершен; но выдержат ли его физические силы народа — это вопрос. Дорого стоило ему приурочить себе цивилизацию! Появились новые болезни, простуды, от непривычки носить платье, и разные другие недуги, следствия новой жизни, подтачивающие общее здоровье. Народонаселение видимо уменьшается, не смотря на возрастающие средства благосостояния. Непонятное, странное явление, перед которым в недоумении останавливается наблюдатель [23] В Гонолулу для канаков только один госпиталь на 8 кроватей. Каждый день около 20 человек приходят за советами, и главный доктор, г. Гильдебрант, говорил мне, что многие, страдавшие хроническими болезнями канаки, обратив серьезное внимание на свою болезнь, радикально излечивались. Открытие большего госпиталя, с обширными средствами, могло бы иметь влияние на улучшение общественного здоровья. Эта мысль вполне сознается всеми: во время нашего пребывания решено было строить госпиталь на 150 кроватей, и уже выбрано было место. Когда это исполнится, истинный филантроп может торжествовать великую победу, видя, что может быть целое поколение вырвано из рук смерти. )!

Утром, в 7 часов, большого кавалькадой отправились мы в глубь ущелья. Среди дороги останавливались мы осмотреть еще раз домик Камсамеа I и его царскую купальню. Купальня, действительно, была царская. В глубину угасшего кратера, представлявшегося нам правильным цирком, с отвесными стенами, падал широкий каскад с высоты 150 футов; на дне цирка и вдоль разливающихся от каскада ручьев, росли бананы и апельсинные деревья; вода шумела, летели брызги и искрились алмазами, сырою пылью обдавая нависшие над водопадом кусты и деревья. Выше над ним подымалась декорация поросших лесом гор, с них строгими контурами и темными тенями. Трудно устроить лучшую купальню! По дороге, иногда мощеной крупными каменьями, иногда песчаной, попадались отдельно стоящие хижины, прилепившиеся то к группе дерев, то к скале; между зеленью краснели платки каначек, сидевших у порогов.