Джули Пауэлл - Путешествие мясника

Джош передает мне диск в коробочке с надписью: «Прощальная смесь для Джули — Хуан».

— Хуан заходил позавчера. Я сказал, что ты пошла по его стопам и тоже собираешься нас бросить, и он завез вот это.

— Как у него дела? Я по нему скучаю.

— Я тоже, сестренка. Но у него все хорошо. В этой новой колбасной лавке платят больше, чем я могу себе позволить платить работникам. И Хуан был бы дурак, если бы отказался. Вперед и вверх, знаешь?

— Знаю.

Прошлой ночью мне снился сон: я ползу вверх по отвесной, голой и бесконечно высокой скале. Все, кого я когда-то знала, — мои друзья из магазина, родители, брат, Эрик, Гвен, Д. — обогнали меня и ушли далеко вперед, а я осталась. Я пытаюсь позвать их, но у меня внезапно пропал голос, и никто не слышит. Я проснулась мокрая от ужаса, с застывшим в горле криком. Этот сон снится мне довольно часто.

Кроме свечи Эрон подарил мне золоченую резную рамочку, в которую вставлено изображение коровы, а сверху выведено изречение — точно такое же, по его словам, как висело в конторе той скотобойни, где он два месяца проходил практику: «Если есть жывотных грешно, то зачем они сделаны из мяса?».

— Хотел, чтобы надпись была точно такая, как там, — жалуется он, — а компьютер все время исправлял «жывотных» на «животных». Но я его победил.

— Кто бы сомневался. Спасибо, Эрон! Потрясающая картинка. Поставлю ее на своем столе.

Мой рабочий стол дома уже превратился во что-то вроде алтаря моего последнего увлечения. На стене над ним висит старый испанский рекламный плакат: Дон Кихот верхом на свинье, а на его копье насажен свиной окорок. Сам стол завален книгами о мясе и сборниками рецептов; пачка бумаг придавлена черным, гладко отполированным камнем, круглым, но чуть-чуть вдавленным по бокам. Он называется «чанки».

— Да брось ты! Здесь их, наверное, целая тысяча!

Но Эрик остается непоколебим:

— Девятьсот семьдесят семь, если быть точным. И догадываешься, откуда я это знаю?

— Да никто его не хватится. А было бы так романтично…

— Джули, я не могу.

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу, потому что не хочу.

— Всего одна жалкая доисторическая хоккейная шайба! Вроде я немного прошу.

Это было первое место работы Эрика в Нью-Йорке — Музей естественной истории; он составлял каталог североамериканской археологической коллекции. Куча всяких бусинок и отполированный круглых камней, которые на самом деле были когда-то хоккейными шайбами у коренных жителей материка. Мне ужасно нравилось держать их, тяжелые и гладкие, в руке.

В конце концов Эрик нашел резчика по камню, и тот изготовил для меня точно такую же шайбу. Я была очень тронута этим жестом, но все-таки немного жалела, что он не украл ее для меня.

Мне ужасно нравятся все подарки, но самый лучший я получила несколько часов назад.

Все утро я «помогала» Эрону готовить поркетту для свадьбы его друзей. Из целой свиньи удаляют все кости, солят, перчат, посыпают специями и щедро фаршируют всякими вкусностями — чесноком, луком, трюфелями и несколькими свиными филеями, завернутыми в бекон, — а потом насаживают на вертел. Помощь моя состояла главным образом в том, что я помогала резать чеснок, а потом благоговейно наблюдала за тем, как ловко Эрон извлекает из животного весь скелет, кроме черепа, не повредив при этом ни мяса, ни кожи. Правда, потом я обматывала куски филея беконом и укладывала их внутрь получившегося чехла, посыпала все чесноком и кусочками трюфеля и еще помогала насаживать свинью на вертел и обвязывала его на этот раз не шпагатом, а толстой проволокой через каждые пятнадцать сантиметров. В итоге у нас получился почти двухметровый ровный свиной цилиндр с торчащей из него головой. Все это вместе до того напоминало пенис, что даже комментарии были излишними; оставалось только развести руками и протянуть в стиле Джоша:

— О-хо-хо-о-о…

Потом Эрон отправился в холодильную камеру, чтобы освободить в ней место для поркетты — нелегкая задача, учитывая количество скопившегося там мяса, — а через пару минут высунул голову из двери и позвал меня:

— Эй, Джуль, зайди сюда на секунду. Нужна твоя помощь.

Я зашла и обнаружила внутри еще Джоша и Джессику; все они стояли у полки с окороками и упакованными в мешки субпродуктами и были явно чем-то взбудоражены.

— Джули, закрой глаза.

Я подчинилась и немного подождала.

— А теперь открывай.

Я открыла и увидела, что Джош протягивает мне черный матерчатый чемоданчик — такой есть у каждого студента Кулинарного института. Он является столь же неотъемлемым признаком профессии, как колпак и фартук.

— Ой, ребята, спасибо.

— Открой.

Я открыла чемоданчик и откинула крышку черного чехла. Внутри лежали три ножа. Двенадцатисантиметровый разделочный. Изогнутый тесак с лезвием длиной сантиметров в тридцать и тяжелый кухонный топорик.

— Ох! — выдохнула я. — До чего же хороши!

Джош только что не подпрыгивал на месте.

— Прочитай гравировку.

Я пригляделась к лезвиям. На каждом их них изящными буковками было выведено: «Джули Пауэлл, Loufoque».

— Это louchébem. Помнишь, Эрон рассказывал? Поросячья латынь французских мясников. Означает «чокнутая».

Тут я разревелась.

— Нет, только не это! Ради бога не начинай здесь выть! — Джош развернулся на каблуках и поспешно покинул камеру.

— Он такой трус, — покачала головой Джессика.

— Джуль! — Эрон обнял меня и прижал к груди. — Ты теперь настоящий мясник! Ученичество закончено.

— Ребята, спасибо вам большое. Нет, правда, ну просто огромное.

— А посмотри сюда. — Эрон вынул из чехла тесак и показал на выгравированное на лезвии название фирмы.

— С ума сойти! То, о чем я мечтала! Мой собственный, настоящий!

— Гип-гип-ура!

У меня на глазах опять выступили слезы, и Джессика поспешно сказала:

— Ну и хорошо. Пока хватит, ребята. Еще нет трех часов, и у нас куча работы.

Сейчас уже почти восемь, и шампанское быстро заканчивается. Я знаю, что как только мы допьем последнюю каплю, я больше не смогу откладывать неизбежное: прощание, долгую дорогу домой и минуту, когда я пойму, что для меня нет больше места за этим столом. Боюсь, я могу опять заплакать. Наверняка заплачу. Только надеюсь, что сначала успею добежать до машины.

— Джули, нам всем очень нравилось работать с тобой. — Джессика поднимает свою кружку. Видимо, пришло время для тоста. — А мне было так приятно, что здесь появилась еще одна женщина. Я уже задыхалась одна среди всего этого тестостерона. — Она крепко обнимает меня. — Честно. Нам будет очень тебя не хватать.

— Ничего подобного! Она вернется. Не сможет не вернуться, — Джош наливает мне остатки дешевого розового шампанского. Жаль, что нельзя стоять так и пить его всю ночь. Как жаль, что мне надо возвращаться домой.