Тим Северин - Острова пряностей

Деревья здесь были тоньше и меньше, чем на Сераме или на Ару. Самые высокие достигали пятнадцати метров, их мощные корни всюду выступали из-под земли, а кроны сплетались между собой так, что оставались лишь маленькие просветы, сквозь которые было видно небо. Для Трондура это путешествие стало первым знакомством с индонезийскими джунглями, и, как художник, он открыл для себя новый чудесный мир. Он сказал, что, будучи уроженцем Фарерских островов, где болота чередуются со скалами, даже не предполагал, что где-то на земле есть леса с такими огромными деревьями и такой пышной растительностью.

До сих пор колонию вымпеловых птиц, которую нам хотел показать Демианус, посещали только профессиональные орнитологи; приезжала также команда, снимавшая документальный фильм о дикой природе. Для того чтобы пронести съемочное оборудование на место работы, в лесу прорубили тропу, но с тех пор лес уже начал затягивать раны: бревенчатый мост, перекинутый через глубокий овраг, наполовину сгнил, а шалаши, оставленные орнитологами и операторами, превратились в кучки палок и листьев.

От лагеря остался только навес из пальмовых листьев и стеблей, под которым располагалась походная кухня; на этой поляне мы и решили разместиться.

Как только мы сбросили на землю рюкзаки, из леса позади нас робко вышли два человека. Я видел их в Лаби-Лаби, среди толпы зевак, наблюдавших, как мы подходили к берегу на своей прау. Того из двух, что повыше, трудно было не заметить — крепкий широкоплечий мужчина в черных штанах, с жестким выражением лица, который выглядел так, словно проходил пробы на роль пирата. Сейчас он расхаживал по краю поляны, на которой мы ставили лагерь. За спиной у него на ремнях висел деревянный ящик, а в руке был обруч из бамбука с деревянной поперечиной — он служил насестом для двух желтоспинных широкохвостых лори, которые раскачивались и весело щебетали, оправдывая свое название [15] По-английски птица называется «chattering lorry», дословно — щебечущий лори. — Примеч. перев. . Его спутник, ростом не больше тринадцатилетнего мальчика, брел рядом с мечтательной улыбкой; его футболка и штаны были до такой степени изодраны, что с тем же успехом он мог бы их вообще не надевать. У него в руках тоже был обруч, на котором сидели чешуйчатые красные лори. У обоих за пояса были заткнуты паранги — большие ножи местного изготовления, а у второго, кроме того, с пояса свисал кувшин из тыквы и короткий кусок стебля сахарного тростника. Они остановились в нескольких метрах от нас и вежливо ждали.

Видимо, налицо был очередной случай непонимания. Когда Демианус договаривался с носильщиками в Лаби-Лаби, я попросил его узнать, нет ли в этой деревне птицеловов. Уоллес регулярно нанимал птицеловов, работавших в джунглях, и я хотел посмотреть, как они работают. Мне говорили, что в Лаби-Лаби никто не занимается ловлей птиц всерьез, хотя несколько человек иногда подрабатывают таким образом. Эти двое, видимо, решили дойти за нами до лагеря, на случай, если мы захотим оценить их мастерство.

Демианус спросил птицеловов, подходит ли поляна, на которой мы остановились, для их работы. Они робко подошли к кухонному навесу и повесили на него свои обручи для птиц; «пират» снял с плеч бамбуковый ящик и оставил его на земле. Потом они, пошептавшись между собой, оглядели лагерь и выбрали тонкое высокое дерево, одиноко стоящее в тридцати метрах в стороне.

Несколькими взмахами паранга «пират» вырубил кустарник вокруг дерева и, засунув нож за пояс, обхватил ствол руками и ногами; вскарабкаться вверх для него не составило труда — он проделал это с такой легкостью, словно поднимался по лестнице.

По мере продвижения он останавливался и отламывал одну за другой все ветви. Достигнув верхушки, он отломал последний метр ствола, а потом столь же легко спустился вниз.

Тем временем его низкорослый спутник рыскал вокруг; вскоре он появился, неся в руках небольшое деревцо длиной около двух метров, с четырьмя длинными тонкими ветвями на макушке. К тому времени, когда «пират» спустился на землю, он успел зачистить две ветки от листьев, оставив на конце лишь небольшой пучок. Вручив «пирату» деревцо, он откусил большой кусок сахарного тростника и, энергично прожевав, сплюнул в сложенные ковшиком ладони.

Потом просунул руку в тыквенную бутылку и вытащил шарик, напоминающий старую жевательную резинку. Предварительно размяв в ладонях, он растянул шарик в длинную нитку и аккуратно стал наматывать вокруг одной из зачищенных веток. Ему часто приходилось останавливаться и повторять процедуру заново: откусывать кусочек сахарного тростника и плевать на руки, чтобы подслащенная слюна не давала смоле прилипать к пальцам.

Под деревьями для брачных игр вымпеловых птиц

Обмотав одну из тоненьких веток ниткой из смолы, он приступил к другой. Наконец он снял трех попугаев — они служили подсадными птицами — с насестов и посадил их на ветки, с которых не были сняты листья.

С двухметровым деревцом в руках «пират» вернулся к дереву и начал снова на него подниматься. Сейчас перед ним стояла более сложная задача, чем в первый раз, — ему нужно было поднять наверх еще и насест с попугаями, которые встревожено щебетали, почуяв, что дела приняли новый оборот. Для того чтобы карабкаться вверх, свободной у пирата оставалась всего одна рука. Но он по-прежнему двигался с удивительной ловкостью и наконец добрался до вершины, расположенной в пятнадцати метрах над землей. Он аккуратно развернул деревцо с попугаями вертикально и с помощью полоски из ротанга, которую держал до того в зубах, закрепил его на вершине так, будто это было естественное продолжение ствола. Затем быстро спустился вниз и присоединился к остальным.

Мы с интересом смотрели на птичью ловушку. Три подсадных попугая несколько минут ерзали и вертелись, потом спокойно уселись на новом насесте и принялись подзывать других птиц. Вскоре на их выкрики из леса стремительно вылетел дикий попугай. Он уселся на соседнее дерево и стал рассматривать птиц. Подсадные продолжали кричать и щебетать; дикий попугай перелетал все ближе, пересаживаясь с одной ветки на другую. Еще несколько минут — и он подлетел бы совсем близко и увяз в смоле, покрывающей ветку. Я уже все понял и, поскольку нам не требовалось ловить дикого попугая, попросил птицеловов остановиться. Без лишних слов «пират» вскарабкался вверх и забрал подсадных птиц. Принцип работы, таким образом, до смешного прост и эффективен. Имея всего трех ручных попугаев, кусочек смолы и сахарного тростника, можно, оставаясь на одном месте, ловить птиц, обитающих в округе. Единственное, что способно помешать — ливни, во время которых дикие птицы не любят покидать убежище и предпочитают прятаться в кронах деревьев.