Дмитрий Григорьев - На плечах Великого Хималая

Как-то раз в ашрам Саи Бабы в Путгапарти (у Саи Бабы три крупных ашрама) забрел мой приятель, петербургский музыкант Петя, который довольно скептически относился к его учению. Саи Баба в это время был дома. Утром вместе с остальными саньясинами Петя стал ждать появления Учителя. Кто-то из соседей посоветовал ему: мысленно сформулируй вопрос и получишь на него ответ.

Что формулировать, Петя не знал. Но когда увидел процессию, которую возглавлял Саи Баба, пожилой человек с густой шевелюрой, обрамляющей лицо, в длинном оранжевом одеянии, вопрос возник сам собой. Для всей высокодуховной обстановки звучал он кощунственно: «Есть ли под этой „тогой“ нижнее белье?»

Саи Баба прошел вдоль ряда, за которым сидел Петя, с кем-то поговорил, затем остановился напротив Пети, пробрался к нему и, улыбнувшись, шепнул на ухо: «Йесс!» В итоге Петя не стал адептом Саи Бабы, но в его чудесные способности уверовал.

С Петей, уже после посещения ашрама, произошел еще один забавный случай. Будучи человеком небогатым, он купил билет на самолет авиакомпании, которая умудрилась разориться во время его пребывания в Индии. И когда он явился в аэропорт, ему сказали, что такого самолета нет и не будет. Он решил обратиться в наше посольство за помощью, но она выразилась лишь в том, что ему разрешили сделать пару звонков друзьям в Россию, которые выслали деньги.

Но деньги надо было как-то возвращать. И Петя решился на тяжелый противозаконный эксперимент — вывезти из Индии наркотики и продать их своим друзьям. То ли насмотревшись фильмов про перевозку разной дряни, то ли просто осознав, что наиболее безопасный способ — это внутри себя, он накупил гашиша, запаял его в полиэтиленовые пакетики и незадолго до выезда в аэропорт съел.

Дальше начались приключения. Сначала самолет задержали на несколько часов. Уже в аэропорту Петя почувствовал боль в животе — возможно, один из пакетов прохудился, а возможно, он заел их чем-то некачественным. Судя по ощущениям, второе было вероятнее. В самолете ценный груз вместе с прочим содержимым кишечника попросился наружу. И Петя был ЮЗ вынужден отмывать пакеты в раковине, а затем снова поглощать их.

В довершение всех бед из-за непогоды самолету не разрешили посадку в Санкт-Петербурге и он приземлился в Риге. И Петя снова сидел на горшке, отмывал пакеты и ел их. Впрочем, как я уже говорил, некоторые начинающие «агора» делают это каждый день и с гораздо более чистыми целями. Но в целом операция пошла успешно: он добрался домой, продал товар, по крайней мере двукратно окупив перелет, и даже предложил мне покурить. Я почему-то отказался.

В 80–90-х годах прошлого века почти в каждом крупном книжном магазине нашей страны стояли книги индийского философа Ошо, или Бхагаван Шри Раджниша (1931–1990). Точнее, книги бесед с ним. Они были написаны легко, с привлечением и трактовкой как суфийских, христианских и буддийских притч, так и современных анекдотов.

Его учение, как сообщает Википедия, декларировало «своей целью свободную и счастливую жизнь человека, борьбу с предрассудками, ложными ценностями общества, бюрократическим государством, бюрократизированной церковной верой (клерикализм), бездуховностью семейного уклада и прочим. Он разработал множество новых систем медитации, связанных с музыкой, движением, дыханием».

Несколько моих друзей, считающих себя суфиями, раньше регулярно посещали основанный им ашрам в Пуне. Сейчас они каждое лето организуют лагерь на Карельском перешейке. Но я там никогда не был. Сам Ошо считал, что для учения важен лишь живой учитель. После его ухода учение неминуемо искажается. И нет смысла в религиозной общине. Однако на деле и ашрамы, и саньясины Ошо остаются.

Когда Ошо спрашивали о кажущихся противоречиях в его высказываниях, он отвечал, что более чем сами слова важна пустота между ними. Слова — это только двери, которые могут быть и деревянными, и золотыми, но главное не дверь, а то, что находится за ней.

И в заключение этого разговора об Учителях и учениях мне хотелось бы упомянуть о сахаджа-йоге. С этим учением я познакомился вовсе не в Индии, а на работе в газовой котельной. Когда-то ленинградские котельные были заселены представителями литературного и художественного андеграунда (эта тема достойна целой книги). Потом, в начале 90-х, состав сменился и котельные заполнили представители разных религиозных меньшинств. И у нас в котельной, кроме меня и не совсем правоверного еврея, работали свидетель Иеговы и сахаджа-йогиня. Так, на рабочем столе помимо документации последовательно появились иконка святого Николая Чудотворца, под стеклом — звезда Давида, рядом — изображение Нирмалы Деви Шриваставы и стопка журналов «Сторожевая башня».

Нирмала Шривастава (в девичестве Салве) (1923–2011) — известная гуру из Индий, основательница сахаджа-йоги. Более известна как Шри Матаджи, или Нирмала Деви. Она выросла в очень образованной семье (ее отец Нирмала Салве знал множество языков, прекрасно разбирался в искусстве. Он был христианином, но знал наизусть «Бхагавад-гиту», и перевел на хинди священную книгу мусульман Коран). С семи лет она общалась с Махатмой Ганди и часто гостила в его ашраме. Многое из того, чему учил Ганди, она использовала в собственном учении.

В молодости она занималась социально ориентированной общественной деятельностью, стала женой известного политика Чандика Шриваставы. Но в 60-х, когда ее дочери выросли и вышли замуж, полностью отдала себя духовной практике. И 5 мая 1970 года вошла в самадхи и получила откровение. После этого она стала передавать знание другим, назвав свое учение «сахаджа-йогой» («сахаджа» — врожденная, «йога» — союз, соединение). В каждом человеке с рождения заложен механизм, который позволяет соединить индивидуальное сознание с коллективным сознанием космоса. Впрочем, об этом учит не только сахаджа-йога.

Все ее занятия были бесплатны. «Как можно платить за то, что ваше собственное, что дано от рождения? — говорила она. — Можно ли заплатить за то, что проросло зерно, за то, что светит солнце? Так же и Кундалини: она — это сила Любви, и каждый человек имеет право и возможность познать ее как приятное дуновение…»

Для полноты картины я положил под стекло открытку с буддийской мандалой. Честно говоря, я подумал и о мусульманах, но в исламе, в отличие от других мировых религий, нет традиции создания изображений религиозных символов. Теперь любой посторонний оператор, который заменял кого-либо из нас во время болезни или отъезда, мог найти на столе близкий своей религии объект. Но летом все, кроме свидетеля Иеговы, ушли в долгосрочный отпуск, и он, делая уборку, аккуратно разложил по нашим шкафчикам «не связанные с работой вещи». Только свои журналы на столе и оставил.