Марек Малятынский - В тени Канченджанги

— Отстань ты от меня! Делай свое дело! — Мои слова оказались быстрее моих мыслей.

Чего он, собственно, ко мне пристал? Стоит собравшийся в дорогу, обвязанный верёвкой, злой, что остальные уже затягивают тесемки рюкзаков, а я все не управлюсь с палаткой, не желающей умещаться в мешке. «Мог бы и помочь!» — подумал я раздраженно, но оскорбленная гордость не позволяла мне просить об этом.

Верно, что мы принялись готовить еду в четыре утра, а сейчас восемь, но все здесь тянется вдвое дольше. И эта проклятая обледеневшая «турня»!..

Не стой над душой, лучше запакуй оставшиеся вещи, а я буду сворачивать палатку. И вообще, может, ты хоть сегодня потащишь мешок с палаткой, а я возьму твой рюкзак! Сам видишь, какая она тяжелая!

— Хорошо, — охотно согласился он, и до меня дошло наконец, что это не лагерный капо, а всего лишь мой беспокойный партнер, мой товарищ. И я сконфуженно улыбнулся.

Вальдек уже спустился с кулуара. Сегодня он в связке с Войтеком, и их верёвка должна была служить нам страховочными перилами.

— Можете спускаться, — крикнул он снизу.

Я сошел первым. Через минуту рядом со мной оказался и Весек.

Скальные ребра, ниспадающие с верхушки Кангбахена и привершинной грани, были совсем рядом, рукой подать. Где-то здесь следовало попытаться выйти на ребро. Может, именно кулуаром? Он уходил высоко вверх, сужался, заканчиваясь скальной горловиной и системой карнизов.

Я прошел несколько десятков шагов.

— …Сорок де…вять, пять…десят, — уже на первом отрезке верёвки меня сковала одышка. Желоб оказался очень крутым, а движение в глубоком снегу требовало громадных усилий.

Ступени, вырубленные мной, срывались из-под подошв вниз. Я нуждался хотя бы в минутном отдыхе.

Под собой я видел бородатую физиономию Весека, который выжидающе посматривал на меня. Парни были у стены; последний из них, кажется Войтек, уже спускался с карниза в желоб. На рюкзаке неподвижно застыла в сидячем положении фигура с низко опущенной головой.

«Это Юзек! Что-то он неважно выглядит!» — пронеслась в голове мысль.

Я сделал снимок и полез выше. Снежный слой уходил высоко вверх, к скалам. Там надо будет прокладывать траверс, но пока легче всего идти желобом. Он так круто шел вверх, что нам приходилось жестко страховаться с помощью ледоруба.

Поднялся ветер. Сверху на нас обрушились целые каскады снежной пыли, хлестали по лицу. Я не мог дышать. Шел, задыхаясь, едва передвигая ноги, мысленно подсчитывая шаги, не обращая внимания на учащенное биение сердца под свитером.

— Еще три… еще два… один!

Из последних сил я решил одолеть те полсотни шагов, которые для себя наметил. В общем же нынешнее мое самочувствие было превосходно… Изматывающее до потери дыхания единоборство со снежной стихией доставляло мне удовольствие.

После одной-двух верёвок я подменял Весека в прокладывании дороги. Вслед за нами неизменно шли Вальдек и Войтек. Только последняя двойка осталась далеко внизу.

— Посмотри, ты видишь, что с ними? — указал рукой Весек.

Я видел, и минутами меня охватывала тревога. Миновал полдень. Ветер стих, сделалось тепло. Снег превратился во влажную, тестообразную массу. Брюки промокли до самых бедер, ботинки пропитались влагой, но мы неустанно карабкались вверх. Под кошками нарастали толстые лепешки снега, которые поминутно приходилось сбивать ледорубом.

На левом ограничении ребра я заметил какой-то красный предмет. Или у меня галлюцинации? Нет! Действительно, среди отдаленных скал виднелся алый прямоугольник. Я не в состоянии был определить его размеры. Кажется, палатка!

— Весек, Вальдек! Смотрите, палатка югославов! — крикнул я вниз. — Это, наверное…

— Ка…ни…стра, — донеслось в ответ.

Значит, и югославы входили на перевал отсюда!

Еще два отрезка верёвки, и нужно будет прокладывать траверс к кулуару. Дальше окружающие кулуар стенки были высокими, монолитными, всякая возможность пройти там исключалась.

Наконец я добрался до скалы. Глубокий снег уступил место ломкому насту между блоками. Склон, сперва очень крутой, становился положе. Я добрался до внушительной груды камней, сел, крепко упершись ногами и страхуя карабкающегося Весека. Он добрался тяжело дыша, по пояс вывозившись в снегу. После него появился Вальдек, увешанный своими фотоаппаратами, и Войтек. Мы сидели, поджидая последнюю пару. Над нами снег, изрезанный полосками скал, уходил прямо в безоблачное небо. Там был перевал. Казалось, нас разделяет всего несколько десятков метров, буквально рукой подать! Снова поднялся ветер. Мы прижались друг к другу.

— С Юзеком… кажется… дела плохи… Он жалуется… на… удушье, — перед нами возник тяжело дышащий Рубинек.

Мы взяли верёвку, связывающую его с Юзеком, и начали жестко страховать. верёвка двигалась крайне медленно, и я начал опасаться, что Юзеку самому не справиться.

Он еле-еле выбрался, отдыхая на каждом шагу.

— Ну и скверный же снег! У меня просто нет… сил! — Гримаса страшной усталости и тревоги исказила его лицо. Он тяжело осел, как человек, полностью исчерпавший свои силы, отчаянно захлебываясь от учащенного дыхания. Постепенно он стал оживать.

Был уже четвертый час.

— Пора подыскивать место для ночлега.

Мы помнили, что нас ждет еще окаянная работа по расчистке площадок.

Двинулись по снегу, пошатываясь от усталости и порывов ветра, кружили среди камней. Снег был твердый, наносный, кошки громко скрежетали по насту. Наконец добрались до массивных темных каменных блоков, заслоняющих от ветра. Здесь было тихо, «уютно», мы сели, но я быстро терял тепло, меня охватывала усталость и полное безразличие. Весек сжался, натянул куртку на колени.

— Разбиваем… палатки… здесь? — спрашивали или, может, скорее констатировали коллеги.

Под самыми глыбами наискось вниз уходил снежный навес. Он вполне годился как площадка для палатки.

Мы вяло принялись ковырять снег. Рубинек и Вальдек искали место около глыбы и наконец выбрали наклонную скальную плиту, выступающую из-под снега. Сделалось холодно, снизу неприятно, мерзко тянуло стужей. Меня била дрожь. Мы постепенно вгрызались в снег. Ребята неспешно, как в кадрах с замедленной киносъемкой, собирали камни и укладывали их, расширяя площадку. Присев на корточки, они передвигали глыбы, стремясь придать им горизонтальное положение. Время шло, а они по-прежнему поднимали, переносили, перетаскивали…. Высокогорные каменщики.

Я тупо бил ледорубом. В голове — полная пустота. Я не отдавал себе отчета в том, чем заняты мои товарищи, в том, что время идет… Ощущал только смертельную усталость.

И когда это кончится? Меня томило только одно желание: нырнуть в спальный мешок и отдохнуть, погрузиться в сон!