Мэри Чабб - Город в песках

Однажды вечером Габриэль принес весьма краткую телеграмму от Гордона. Казалось, она зашифрована — в ней имелась лишь ссылка на страницу 152 толстой иллюстрированной книги, что хранилась в нашей библиотеке. Все были очень заинтригованы. Достали книгу. Окружив Ганса, мы следили, как он лихорадочно листал книгу. Странно! На указанной странице была помещена лишь небольшая иллюстрация с изображением ничем не примечательных бронзовых булавок. Или Гордон слишком умен для нас, или же произошла какая-то ошибка. На следующий день Ганс послал телеграмму следующего содержания: «К черту страницу 152, объясните толком, в чем дело». В ожидании ответа все потешались над «необыкновенной» находкой Гордона. Наконец пришла вторая телеграмма: «Извините, дурацкая ошибка телеграфа, смотрите страницу 251».

Мы отыскали страницу 251 и перестали издеваться. На этот раз иллюстрация занимала всю страницу, и на ней был изумительный горельеф с изображением крылатого быка, обнаруженный несколькими годами ранее в Хорсабаде, во дворце Саргона II. Этих быков было два, каждый весил около сорока тонн и имел в высоту шестнадцать футов. Они стояли по бокам у входа в тронный зал. По-видимому, Гордон обнаружил новый вход во дворец, украшенный такими же огромными изображениями этих животных. Что же, это действительно необыкновенная находка! И Гордон совершенно прав, стремясь пока сохранить ее втайне. Через несколько дней пришла первая пачка фотографий, освещающих первоначальные этапы раскопок.

Украшенная тюрбаном верхняя часть головы быка с бородатым человеческим лицом и кудрями была всего на несколько футов ниже современного уровня земли. Гордон снял лишь несколько футов верхнего слоя, и из-под земли появилась голова быка. Он, казалось, благожелательно улыбался, радуясь тому, что ему удалось вырваться на волю после столь длительного пребывания под землей. На некоторых снимках я заметила на земле траву и даже — неужели это возможно? — цветы! Хорсабад расположен примерно в двухстах милях к северу от нас, и мы скоро туда поедем!

Но только через три недели мы сумели уехать из Тель-Асмара, а на следующее утро я забыла о цветах. Всю ночь дул сильный ветер и у меня под окном гнулось и скрипело маленькое деревцо, не давая мне покоя. Но когда я шла на завтрак, небо было безоблачным, солнце светило ярко, над двором же и южным крылом дома повисло продолговатое облако желтой пыли, какого я никогда еще не видела. Прежде чем войти в столовую, я прошла к фасаду дома, чтобы поглядеть, что происходит снаружи, и в ужасе остановилась: желтая завеса заволокла все вокруг. На юге верхняя часть облака все больше закрывала голубое небо, протягивая тонкие пальцы к солнцу.

Встревоженная не на шутку, я вошла в столовую, окна которой выходили во двор, и сразу почувствовала, что все настроены мрачно. Пока мы завтракали, в комнате стемнело. Я выглянула из окна во двор и увидела, что яркий дневной свет померк и комнаты, расположенные напротив нашей, вырисовывались в мрачном свете, как во время затмения.

— Эти бури почти всегда приносят дождь, — сказала тоном утешения Рэчел и удалилась в комнату для хранения древностей. Я же пошла в контору и в течение нескольких минут наблюдала оттуда, как небо постепенно темнело и из желтого становилось темно-янтарным. Я включила электричество, но работать было трудно. Снаружи раздавался непрерывный звук, напоминавший дробь барабана: это ветер в безудержном порыве яростно атаковал все преграды на своем пути: временами он с громким завыванием устремлялся в узкий проход за дверью конторы и со свистом врывался в соседний двор. Он приносил с собой песок, который забивался под дверь и деже проникал сквозь металлические рамы плотно закрытых окон. Вся комната постепенно заполнялась песком, и в ней становилось все темнее. Я смела щеткой пыль с электрической лампочки на письменном столе, но свет все равно еле-еле пробивался сквозь густую пелену пыли. Я обернулась назад и посмотрела в окно. Небо теперь стало темно-коричневым, и я едва различила очертания комнат, расположенных напротив.

Мне стало страшно. Я решила захватить работу и отправиться а комнату, где хранятся древности. «То помещение лучше защищено, прежде всего там двойная дверь», — внушала я себе. Но — что греха таить — я отлично сознавала, что просто искала общества. Но стоило мне повернуть ручку, как дверь с шумом распахнулась и на меня обрушилась туча колючего песка. Мне с трудом удалось выйти и закрыть за собой дверь. Меня буквально понесло в соседний двор. В комнате для древностей было значительно спокойнее, но очень темно. Рэчел, раскрасневшаяся и озабоченная, сидела за работой. «Что это, у меня пошаливают нервы или действительно становится все труднее дышать?» — подумала я через некоторое время.

— Я не припомню другой такой сильной бури, — сказала Рэчел. — У меня иногда даже повышается температура. Давайте-ка повяжем рты платками.

Мы так и сделали; затем уселись рядом и принялись за работу, то и дело поглядывая в окно. Часам к десяти исчезли дома, небо и земля — за окном воцарился сплошной, унылый, зловещий мрак. Мне представился наш дом таким, каким мы видели его при возвращении с прогулок верхом: крохотная игрушка коричневого цвета на фоне огромных облаков, жалкая песчинка, затерявшаяся в беснующемся мраке пустыни.

Мы прекратили работу. Через некоторое время наружная дверь раскрылась и с шумом захлопнулась. В комнату вошел Ганс. Его нос и рот были повязаны мокрым шарфом, который он, войдя в комнату, сдвинул на шею.

— Отвратительно, — сказал он хриплым голосом, покашливая. — Бесполезно пытаться работать. Я сказал повару, чтобы он поскорее приготовил нам что-нибудь поесть и накрыл на стол в кладовке — она защищена лучше других комнат. А после еды давайте разойдемся по своим комнатам и ляжем. В будущем году нам придется или закончить работы раньше, или же запастись противогазами. Мне это дело совсем не нравится!

Повязав большую часть лица носовыми платками, мы с трудом пробрались следом за ним через заднюю дверь в кухню, а оттуда в кладовку. Старик-повар вместе с курдом Абдуллой завесили кухонное окно мокрыми тряпками и кое-как втиснули в маленькую кладовку стол и стулья. Один за другим вошли все остальные; со слезящимися глазами и повязанными грязными шарфами лицами они походили на шайку бандитов после налета. Мы почти не разговаривали, ели тоже мало. Но нас несколько ободряло то, что мы вместе и сидим между шкафов, заставленных банками с консервированными фруктами, вареньем, сосисками, морковью и бутылками с майонезом, томатным соком и пикулями. Ногами мы упирались в огромные плетеные корзины с яйцами. Ганс отыскал на полке у себя за спиной несколько бутылок вина, которые остались с рождества, и предложил их распить. Момент казался ему подходящим. Снаружи бушевала черная буря, а мы сидели здесь, и все откладывали ужасное путешествие через двор в свои комнаты.