Арнольд Якоби - Сеньор Кон-Тики

Мы, советские этнографы, особенно высоко ценим свойственную Хейердалу горячую преданность научной истине, готовность идти на величайшие жертвы и на смертельный риск ради прогресса науки. Его физическая храбрость равняется его научной смелости: он не побоялся выступить против казавшихся неоспоримыми научных положений, а для проверки и для доказательства своих собственных выводов не побоялся пойти на безумно отважное плавание на примитивном плоту через Великий океан. Здравомыслящие люди предрекали смелым мореплавателям почти верную гибель, но мореплаватели победили стихию океана. Ученые, привязанные к традиционным взглядам, объявляли теорию Хейердала простой фантастикой, но новатор науки разбивал одно за другим возражения своих противников.

Теория американского происхождения народов и культур Восточной Океании, защищаемая Хейердалом, и сейчас остается в глазах большинства ученых спорной, другие и сейчас решительно ее отвергают. Но число сторонников концепции Хейердала растет во всех странах; новые факты, особенно добытые лопатой археолога, все больше подтверждают верность отдельных положений норвежского ученого. В вопросах заселения Океании и культурной истории ее народов все еще много неясностей, но несомненно, что труды Хейердала сильно продвинули вперед изучение этих вопросов.

Тур Хейердал не только отважный путешественник и крупный ученый. Он также и блестящий писатель. Его увлекательные популярные книги „Экспедиция Кон-Тики“ и „Аку-Аку“ переведены на многие языки, и их читают чуть не во всех странах.

Я и мои коллеги, советские этнографы, горячо желаем славному юбиляру еще многих творческих лет, еще новых научных успехов.

Норвежский народ может по праву гордиться своим соотечественником. Труды его не только обогащают науку, они служат делу сближения и дружбы между народами разных стран».

Волны пахучего смолистого воздуха плывут в окна старой башни, которая теперь стала рабочим кабинетом Тура. Лучи южного солнца пробиваются меж корявых сучьев вековых пиний, щебечут птицы. Пернатым певцам нечего больше бояться, они могут спокойно отдыхать здесь на своем долгом пути из стран севера.

Вдали видны снежные вершины Лигурийских Альп, а внизу в обе стороны расходятся долины, зеленея сливами и виноградом. Прямо, далеко на юг, простерлось синее, как небо вверху, Средиземное море. Верхний гребень крутого склона заслоняет от нас Ривьеру деи Фиори — Цветочное побережье, узкую полоску земли с пляжами и рыбачьими деревушками, которые сейчас кишат любителями солнца. Но мало кто из них соберется с духом, чтобы покинуть пляжи и асфальтовое шоссе и открыть нетронутую прелесть горного края. И хотя от тихой деревни Колла-Микери до шумных курортов рукой подать, здесь все дышит стариной, ранним средневековьем.

Спускаемся вниз по крутой лестнице в сад. Сквозь зелень кипарисов виден террасированный склон — будто амфитеатр над широкой долиной. Сады, огороды, небольшое стадо овец…

— Великое дело, когда у тебя есть клочок земли, — тихо говорит Тур, — и ты идешь по ней, словно волшебник, приговаривая: «Здесь пусть растет апельсиновое дерево, здесь миндаль, здесь кукуруза, цветная капуста, виноград!» И все растет, да с таким рвением, что раздвигает камни. Для того, чье рабочее место — письменный стол, большое счастье взяться за кирку и топор. Только тогда всеми клеточками чувствуешь, как хорошо жить на свете. Участвовать в великом деле, настоящем деле, украшать природу, а не портить ее…

— Выходит, ты по-своему все-таки вернулся к природе. — Я указываю кивком на виноградники и оливковые рощи на террасах. — Помнишь, ты противопоставлял природу цивилизации. Сравнивал цивилизацию с постройкой.

— Совершенно верно — фантастическая постройка. Мы достигли потрясающего прогресса. Но все больше в области техники. Тут человек буквально выходит за грань фантастики. А вот мы сами, люди, не поспеваем за развитием. Шагаем не вверх, а в сторону.

— Но какие-то свои таланты мы развили?

— И запустили другие. Обратись к другим эпохам, другим культурам, и сразу увидишь, что мы не лучше и не хуже наших далеких предков, не умнее, не глупее их. Во все времена существовали рядом глупость, посредственность и гений. История человечества во все века изобилует примерами практической смекалки и философской мудрости. Может быть, наш главный недостаток — чрезмерное самомнение. Мы глядим сверху вниз на ушедшие поколения, на другие нации, на людей с другим цветом кожи.

— Но ведь мы не троглодиты и не людоеды…

— У меня был друг, он когда-то был людоедом. Старик Теи Тетуа на Фату-Хиве. Когда он услышал, что белые убивают тысячи, миллионы людей только для того, чтобы закопать их в землю, ему это показалось варварством. Многие острова Южных морей в самом деле были «счастливыми островами», пока мы их не «цивилизовали». Там жили искренние, радушные люди. У них — и у индейцев Северо-Запада — радушие было нравственным законом, самый щедрый был самым уважаемым. Так было до прихода белого человека. Теперь и они все одержимы духом наживы.

Он продолжает:

— Спору нет, технические завоевания дали нам много благ, но они не сделали нас счастливее. Мы строим более совершенные дома, у нас мягче постель, мы едим изысканнее, изящнее одеваемся и причесываемся. Но разве мы лучше спим и любим, разве едим с большим аппетитом? У нас есть машины, которые сберегают нам силы и время. Но разве мы меньше устаем, и разве мы перестали спешить? Наконец, самое главное: мы создали оружие, какого раньше никогда не было, но разве мы чувствуем себя безопаснее?

Идем через зеленую лужайку за башней. Возле бассейна Ивон присматривает за детьми. Аннет, Мариан и Элизабет — три веселые, беспечные девчушки, счастливые, не ведающие страха. Пока…

— Ты ведь говорил как-то, что современные достижения, во всяком случае некоторые из них, как раз призваны компенсировать пороки цивилизации.

— Я и сейчас так считаю. Врачи не жалеют сил, стараются одолеть недуги, которые вызваны противоестественным образом жизни — скученностью, шумом, грязью, вечной гонкой, сидячей работой, неумеренностью в еде. Мы одинаково скверно бережем душу и тело. У нас нет времени для простых радостей и спокойного отдыха. Исчез обычай сумерничать, мы не сидим больше вечером на крыльце, не беседуем мирно с соседом. Все торопимся, спешим и совсем разучились заполнять свободное время. К счастью, есть еще музыка и искусство, они возвращают нам частицу того, что было утрачено вместе с подлинным источником настроений и вдохновения — природой. В тот день, когда мы срубим последнее дерево и закроем бетоном и асфальтом последнюю травинку, мы превратимся в беспризорных сирот на улице.