Владимир Иванов - Ростов Великий, Углич

Государев мастер, видимо, хорошо знал архитектуру московских поаадских храмов начала XVI века. Возведенная им церковь является еще одной интереснейшей репликой храмов этого типа — со свободным пространством без столбов, перекрытым крестчатым сводом.

Крестчатый свод является русским изобретением; его конструкция строится на том, что четыре цилиндрических свода, соответствующие наружным наиболее высоким частям стен, разрезают сомкнутый свод в направлении с севера на юг и с востока на запад. На их пересечении ставится световой барабан с главой. Крестчатый свод обусловливает почти квадратный план помещения и красивую по рисунку трехлопастную крышу.

Андрей Малой очень последовательно осуществил эту систему в ростовской Исидоровской церкви. Все стороны квадрата разбиты лопатками на три части. Средняя часть фасада шире и выше боковых и завершена килевидной аркой, боковые заканчиваются полуарками. Трехлопастное очертание каждой стены придает всему сооружению устремленность вверх, которая еще более усиливается крупным барабаном с куполом и крестом. Решение северного и южного фасадов одинаково; портал несложного профиля и окно над ним подчеркивают ось симметрии. Как обычно, с востока к четверику храма примыкают три апсиды, невысокие и довольно большие. С запада им отвечает притвор, построенный, по-видимому, в XVII веке. Архитектура Исидоровской церкви, отвечающая практическим требованиям посадских людей, нравилась ростовчанам своим изяществом и декоративной формой покрытия, достигнутой очень простыми средствами, вытекающими из ее конструкций. Как уже упоминалось, в XVII веке в церкви Спаса на Сенях в кремле и в церквах Авраамиевского и Белогостицкого монастырей зодчие вернулись к образу этого сооружения.

Росписи церкви Исидора выполнены в 1760 — 1770-х годах и представляют исключительный интерес. Предполагают, что их авторами были ярославские мастера братья Иконниковы. По стилю они напоминают уже виденные нами фрески церкви Спаса на Торгу.

В манере письма — при сохранении традиционных схем композиции росписей в целом и в деталях, особенно в сюжетах, связанных с жизнью Христа, — ярко выступает стиль барокко с его любовью к движению, к подчеркнутым поворотам человеческого тела, сложным построениям архитектуры, к клубящимся складкам.

Нижний ярус росписей посвящен „житию“ Исидора. Здесь интересно изображение ростовской архитектуры, в частности Успенского собора, Вознесенской церкви без достроек конца XVIII–XIX веков (живопись была сильно подправлена в 1873 году).

40. Богоявленский собор Авраамиевского монастыря. 1553

Первостепенной художественной ценностью в интерьере церкви являются деревянные резные царские врата, которые вместе с „деисусом позлащенным“, то есть иконостасом, распорядился сделать в свое последнее посещение Ростова в 1572 году Иван Грозный (илл. 37).

Особенность этого произведения древнерусской резьбы состоит в том, что створки врат сплошь покрыты глухой, непрорезной резьбой, куда вкомпонованы киотцы, в клеймах которых помещены резные изображения евангельских сцен и круглые барельефы с изображением апостолов.

Так же как для написания фресок стены храмов членились на ярусы, так и створки врат разбиты на ярусы гладкой полоской с репьями, вырезанными на средней накладной планке. Клейма размещены парами в киотцах с многолопастными завершениями. Несмотря на очень малый размер фигурок, большую мягкость форм, еще более сглаженных левкасом, можно легко разобрать сюжет каждой композиции. Рисунок резного орнамента фона в виде завивающегося спиралью стебля с отростками, иногда как острые шпоры проникающие в соседний завиток, напоминает рисунок золотой решетки Теремного дворца Московского Кремля, появившейся на сто лет позже. Верхняя часть врат имеет форму овала.

Примерно в двух километрах на восток от центра города, близ дороги на Ярославль, сохранилась часть сооружений бывшего Авраамиевского монастыря — одного из древнейших монастырей Ростова, основанного в конце XI или начале XII века (илл. 39). Монастырь выполнял, с одной стороны, функции крепости, а с другой — функции идеологического центра, способствуя в начальный период своей истории распространению и укреплению христианской религии, а затем — укреплению господства и угнетения.

До XVI века в монастыре не было каменных построек. Первое каменное здание ныне существующего Богоявленского собора (илл. 40) было возведено по повелению Ивана Грозного в 1553 году „на победу и одоление Казанского царства“, то есть собор — современник величайшего монумента этой победы — собора Василия Блаженного в Москве.

Назначение Богоявленской церкви — быть главным монастырским собором — определило ее тип: пятиглавый, четырехстолпный, с тремя апсидами; тип, освященный традицией и функционально отвечающий практическим требованиям своего времени. Не отличаются чем-либо оригинальным и конструкции сооружения. Внешний облик этого собора, с трехчастным членением стен лопатками и позакомарным завершением, также имеет многовековую традицию.

Но все другие особенности планового и объемного решения выделяют это сооружение среди ему современных. Собор поставлен на подклет, по трем его углам расположены приделы, с запада сделан небольшой притвор, а с юга — галерея. Эти-то особенности и придают Богоявленскому собору совершенно индивидуальный, неповторимый облик, ставят его первым в цепи Верхневолжской школы русского зодчества второй половины XVI–XVII веков.

Северо-западный придел — одноглавый, бесстолпный. Он ниже главного собора. Его углы раскрепованы лопатками довольно высокого рельефа. Стена членится на две части лопаткой и завершается двумя килевидными закомарами — мотив, который проходит во всех частях собора. На западном фасаде придела дверной проем с порталом имел когда-то каменное, а возможно, деревянное крыльцо, которое играло немаловажную роль в многоплановом построении всей объемной композиции собора.

К юго-западному углу Богоявленской церкви примыкает высокая четырехгранная в плане колокольня, объем которой разделен по горизонтали поясами на пять ярусов. Четверик несет восьмерик с невысоким шатром, завершенным главкой. Три первых яруса четверика колокольни имеют ту же высоту, что и приделы собора и существенно не отличаются от них приемами вертикальных и горизонтальных членений. Только арочки третьего яруса с килевидным очертанием, по-видимому, в древности были открытыми и здесь висели колокола. Отсюда возникает предположение, что в древности северо-западный придел и колокольня имели одну высоту. В этом случае можно предположить, что два верхних яруса четверика колокольни и восьмерик с шатром были надстроены позднее, в первой половине XVII века, когда в русской архитектуре стали считаться особо красивыми здания с асимметричными объемами и силуэтами. В декоративной обработке колокольни применены те же формы, что и в северо-западном приделе.