Жюль Верн - История великих путешествий. Том 3. Путешественники XIX века

Отказавшись от мысли пристать к острову Пасхи, Крузенштерн достиг Маркизских, или Мендосовых, островов [456] [456] Маркизские острова были открыты в 1595 году испанской экспедицией, которой командовал Альваро Менданья де Нейра, но фактическим руководителем был португальский мореплаватель на испанской службе Педро Эрнандес де Кирос (Кирош). Названы они в честь вице-короля Перу маркиза Мендосы (см. том «Открытие Земли» в нашем собрании сочинений). И. Ф. Крузенштерн называет Маркизские острова Мендосовыми. и определил положение островов Фату-Хуку и Уа-Хука, которые были названы островами Вашингтона открывшим их в 1791 году американским капитаном Инграмом [457] [457] Инграм был капитаном торгового судна «Надежда» из Бостона. . Инграм открыл их на несколько недель раньше капитана Маршана [458] [458] Маршан командовал корветом «Солид». , давшего им название островов Революции. Крузенштерн посетил остров Хива-Оа (Доминика) я встретил на острове Нукухива двух европейцев — англичанина, по фамилии Робертс, и француза Кабри, которые оказали ему большую помощь благодаря знанию местного языка.

Во время этой стоянки не произошло никаких сколько-нибудь примечательных событий. В своем описании островов Крузенштерн во многом повторил то, что уже было сообщено Куком — те же подробности о нравах и поведении островитян, их познаниях в сельском хозяйстве, жадности к изделиям из железа и т. п.

Из наблюдений, сделанных Крузенштерном, следует привести описание многочисленных групп, во главе которых стояли вожди или их родственники, жрецы и выдающиеся военачальники, обязанные кормить своих подданных в голодные времена.

«Сочлены сих сообществ, — рассказывает Крузенштерн, — различаются одни от других разными знаками, насеченными на их теле. Так, например, принадлежащие к сообществу короля, коих числом двадцать шесть, имеют на груди четырехугольник, длиною в 6, а шириною в 4 дюйма. Англичанин Робертс есть член сего сообщества… Робертс уверял меня, что он никогда бы не вступил в такое сообщество, если бы не принудил его к тому крайний голод. Сие уверение, по-видимому, столь противоречащее существу вещи (ибо принадлежащие к таким сообществам не только обеспечены в рассуждении их пропитания, но и, по признанию самого Робертса, пользуются отличием, о приобретении коего стараются многие), возбудило во мне подозрение и заставило думать, не сопряжено ли такое отличие с некоторой потерею естественной свободы?»* [459] [459] Выдержки из отчетов русских путешественников приводятся по первым Изданиям. (Ред.) [Примечания, помеченные *, даны редактором детгизовского издания.]

Ознакомление с окрестностями порта Анна-Мария [460] [460] Порт Анна-Мария (у Крузенштерна: порт Анны Марии), на туземном наречии Тайо-Гоа, располагался на южном побережье Нукухивы. Назван так в 1792 году капитаном английского торгового судна «Дедал» Хергестом, который был убит на Гавайских островах. В его честь британцы некоторое время называли Маркизские острова Хергестовыми. Позднее о путешественнике напоминал маленький остров, теперь это — Моту-Ити. , где бросили якорь русские корабли, повело к открытию бухты Чичагова; вход в нее, правда, труден, но она так хорошо защищен сушей, что самая сильная буря не вызывает в ней никакого волнения.

Во время посещения Крузенштерном Нукухивы там еще процветало людоедство. Однако путешественник нигде не упоминает о том, что он сам являлся очевидцем каннибальских пиршеств.

В общем Крузенштерну был оказан ласковый прием местным вождем, который, по-видимому, не обладал большой властью над туземцами.

Русский мореплаватель признается, что вынес бы об островитянах благоприятное впечатление, если бы не встретил двух европейцев, чьи компетентные и объективные свидетельства полностью совпадали.

«В обращении с нами, — рассказывает он, — оказывали они [нукухивцы] всегда добросердечие. При мне были столько честны, что отдавали нам каждый раз кокосовые орехи прежде получения за оные по условию кусков железа. К рубке дров и налитию бочек водой предлагали всегда свои услуги… Общее всем островитянам сего океана воровство примечали мы редко. Они казались всегда довольными и веселыми. Открытые черты лица их изображали добродушие… Англичанин и француз, обращавшиеся с ними многие годы, согласно утверждали, что нукухивцы имеют жестокие обычаи; что веселый нрав их и лицо, изъявляющее добродушие, не соответствуют нимало действительным их свойствам, что один страх наказания и надежда на получение выгод удерживают их страсти, которые, впрочем, свирепы и необузданны. Европейцы сии, как очевидные тому свидетели, рассказывали нам со всеми подробностями, с каким остервенением нападают они во время войны на свою добычу, с какой поспешностью отделяют от трупа голову, с какой жадностью высасывают кровь из черепа и совершают, наконец, мерзкий свой пир… Долго не хотел я тому верить, все желал еще сомневаться в истине сих рассказов. Но, во-первых, известия сии единообразно сообщены нам от двух, не согласных между собой и разных земель, иностранцев, которые долго между ними живут и всему были не только очевидцы, но даже участники… Во-вторых, рассказы их согласовывались с теми признаками, которые сами мы во время краткого пребывания своего приметить могли, ибо нукухивцы ежедневно предлагали нам в мену человечьи головы, также оружие, украшенное человечьими волосами, и домашнюю посуду, убранную людскими костями; сверх сего движениями и знаками часто изъявляли нам, что человеческое мясо почитают они вкуснейшим яством».

Эти рассказы следует считать преувеличенными. Истина должна находиться где-то посередине между оптимистическими описаниями Кука и Форстера и утверждениями двух упомянутых европейцев, из которых, во всяком случае, один, бывший дезертиром, заслуживал мало доверия.

А сами мы до того, как достигли высокого уровня цивилизации, на котором теперь находимся, не прошли ли мы все ступени той же лестницы? В эпоху каменного века отличались ли наши нравы от нравов первобытных жителей Океании?

Не станем же упрекать этих представителей человечества за то, что они не могли достичь более высокой ступени развития. Они никогда не представляли собой единого народа. Рассеянные среди безбрежного океана, разделенные на мелкие племена, не зная ни земледелия [461] [461] Ж. Верн несправедлив к островитянам. Земледелие на Нукухиве существовало, хотя и на очень низкой ступени развития. Это было мотыжное земледелие. Судя по записям И. Ф. Крузенштерна, островитяне выращивали таро (корнеплоды из семейства однодольных растений семейства ароидных), ямс (он — иньям; из семейства диоскорейных), сахарный тростник, бананы, кокосовую пальму и хлебное дерево. , ни полезных ископаемых, не имея связи с окружающим миром, ни в чем не нуждаясь — благодаря климату, в котором они жили, — они неизбежно должны были остановиться в своем развитии, совершенствуя только отдельные второстепенные области искусства и ремесел. И все же сколько раз их ткани, инструменты, лодки, сети приводили в восхищение путешественников!