Владимир Иорданский - Африканскими дорогами

С разной степенью решительности чистка государственного аппарата была начата в Заире, в Центральноафриканской Республике, в Дагомее, в Верхней Вольте. Она ознаменовала в этих странах уход с государственной арены значительной части старшего поколения политических деятелей, открыла дорогу к власти новым, не замаранным коррупцией лидерам младшего поколения. Уже это было встречено народом как известный успех.

Борьба против коррупции была знаменательна и еще в одном отношении. Удар по прогнившей верхушке государственного аппарата, по так называемой бюрократической буржуазии, был весьма болезнен для африканской буржуазии в целом. Когда народ выгонял из особняков и вышвыривал из роскошных «мерседесов» разложившихся чиновников и политиканов, африканские предприниматели, пусть только на время, лишались своего надежнейшего союзника.

Между африканцем-коробейником, между рыночной торговкой и крупным коммерческим предприятием лежит целая эпоха. Сосуществование самых различных социальных укладов представляет одну из характернейших особенностей Африки. Первобытнообщинный строй, рабовладение, феодализм идут бок о бок с капитализмом. В то время как в Сахаре еще сохранялось рабство, в городах побережья, в центрах горнодобывающей промышленности уже появился пролетариат — решающая сила завтрашнего дня.

Возникновение рабочего класса в Африке было связано в первую очередь с созданием в начале века железных дорог. Во французских колониях строительство велось крестьянами, которых местные вожди посылали на работы по приказу колониальных властей. Но первый гудок паровоза знаменовал рождение африканского рабочего класса. Стрелочники, ремонтники, машинисты были людьми, навсегда порвавшими с деревней.

Горнорудные предприятия, легкая промышленность, лесоразработки — это пришло позднее. И бросается в глаза одна интересная особенность колониальной эпохи: если торговые монополии ограничивали возможность быстрого развития местной буржуазии, то численность пролетариата прогрессировала тем интенсивнее, чем больше колониализм оказывался вынужденным создавать здесь перерабатывающую промышленность, строительные предприятия, прокладывать новые шоссейные и железные дороги. Колониальный режим неизбежно порождал своего могильщика.

Мне еще встречались люди, участвовавшие в организации первых профсоюзов. Первая забастовка на западе Африки была проведена в апреле 1921 года союзом ремесленников и трудящихся в Аккре. Этот союз и можно, по всей видимости, считать старейшей организацией трудящихся Золотого Берега, будущей Ганы.

В Гвинее, где профсоюзное движение началось значительно позднее, мне довелось познакомиться с одним из его старейших организаторов. Сам католик, он главным образом сотрудничал в католических профессиональных организациях. На мой вопрос, чем объяснить быстрый подъем профсоюзного движения в стране, он ответил:

— Среди африканских трудящихся всегда были распространены различные братства, общества взаимопомощи. До второй мировой войны они действовали тайно и численно были невелики. Но как только появилась возможность, это семя проросло.

Раннее возникновение профсоюзов в Гане также во многом объяснялось влиянием традиционных форм организации трудящихся. В Аккре и ряде других городов издавна существовали своеобразные «гильдии» ремесленников. Они-то и послужили прообразом первых рабочих объединений. Характерна одна подробность — единство и солидарность рабочих в некоторых случаях: скреплялись с помощью обрядов, принятых в таких «гильдиях».

У рабочего класса Тропической Африки сложились прочные традиции. Профсоюзы стали организованной силой, их численность постоянно увеличивалась. К тому же они располагали громадными резервами. Эти резервы — окраины африканских городов, марганцевые, бокситовые и золотые рудники, лесные вырубки, плантации какао, бананов, кофе. Здесь жили и трудились сотни тысяч людей, составляющих две самые многочисленные, обездоленные и менее всего организованные группы африканского пролетариата — чернорабочих и батраков. На этих людях редко, разве что в большие праздники, увидишь столь любимые африканцами яркие ткани, обычно они были одеты в землистого цвета рубища. Многие из них перебивались мелкой спекуляцией, создавая на улицах городов видимость торговой активности. Другие хватались за любое занятие, чтобы избавиться от постоянной нужды и голода.

— Как организовать этих людей? — спрашивал в разговоре со мной сотрудник ибаданского отделения Национального конгресса профсоюзов Нигерии. — День они здесь, а завтра перебираются на новое место. Это отходники, вчерашние крестьяне с привычками и взглядами крестьян. Они просто не понимают, зачем нужны профсоюзы. К тому же эти люди скоро снова уйдут в деревню.

Во многом мой собеседник был прав. Конечно, сотни тысяч крестьян приходили в города временно, ради заработка, который бы помог им вырваться из нищеты. Но, на мой взгляд, более верно оценил положение его друг, который заметил:

— Ты не обращаешь внимания на то, что с каждым годом все больший процент отходников оседает в городах. Многие находятся здесь по пять — десять лет. Кто, если не профсоюз, поможет им в борьбе за улучшение условий работы, жизни? А народ они боевой, решительный и, в свою очередь, смогут оказать немалое влияние на судьбы профсоюзного движения, на нашу борьбу.

Во многих странах континента профсоюзы уже давно оценили важность включения в свои ряды самых молодых не по возрасту, а по времени возникновения групп рабочих, но трудности, с которыми они сталкивались, были очень велики. Профсоюзные кадры были немногочисленны, их финансовые и иные ресурсы ограниченны, а организовать плантационных рабочих или поденщиков на промышленных предприятиях, не преодолев обычно яростную оппозицию предпринимателей, было невозможно. В этой борьбе предприниматели не гнушались любых средств, вплоть до шантажа и попыток подкупа, и далеко не всегда профсоюзным работникам удавалось сломить это сопротивление.

Становление профсоюзного движения происходило мучительно. Самым большим злом была его внутренняя раздробленность — группы рабочих на отдельных предприятиях тяготели к замкнутости, неохотно шли на объединение с профсоюзами, сложившимися на других предприятиях их отрасли. Иногда удавалось добиться единства действий, но зачастую оно оказывалось неустойчивым, хрупким. К тому же далеко не всегда это стремление к сплочению встречало поддержку властей. Напротив, пытаясь подчинить своему влиянию рабочее движение, те охотно начинали древнюю игру в «разделяй и властвуй».