Анатолий Гуревич - Москва в начале ХХ века. Заметки современника

Торговое сословие — лавочники, старомодные купцы — любили посидеть за чайком в трактире почище, не с извозчиками, старались не пропустить церковную службу.

Мастеровые и рабочие, прислуга и мелкие приказчики почти не имели свободного времени, и у них не было проблемы свободного времяпровождения. В воскресенье они старались вырваться на гулянье — пройтись по бульвару и послушать там духовой оркестр или самим, усевшись где-нибудь на дворовой скамейке, побренчать на балалайке (если жильцы не против), поглядеть на бродячих артистов. Если была привычка выпить, да еще к тому денежки, то эта проблема решалась просто в трактире или у кого-нибудь на дому. Мастера, квалифицированные рабочие любили посещать пивные и почитать там газеты, укрепленные на длинных палках, позволяющих держать их в руке, оглядывая сразу всю страницу.

Чиновники и служащие, не имевшие средств для траты на пивные, трактиры и другие развлечения, ходили в гости друг к другу, часто без жен. Никакого особенного угощения при этом не выставлялось, кроме самовара, вазочки с вареньем да остатков воскресного пирога. Разговаривали не спеша, обсуждали уже давно обсужденные вопросы и события и, попив чайку, любили молча посидеть, думая про себя свою думу, до тех пор, пока не приходило время гостю идти домой. Иногда играли в шашки или какую-нибудь примитивную карточную игру.

В семьях разных сословий, там, где хозяева не вели замкнутого образа жизни и не были очень стеснены в средствах, постоянно бывали гости, иногда одни и те же каждый день, как-то незаметно всегда попадавшие к обеду и заканчивавшие свой визит после ужина. В таких семьях жена занималась только домашним хозяйством и присутствие привычного гостя или гостьи сглаживало однообразие домашней жизни, главным развлечением в которой было хождение по магазинам, даже если ничего не собирались покупать. Вообще быт жен во всех семьях был более однообразным, чем у мужчин.

Как правило, во всех семьях внимательно считали деньги, записывали расходы. Рабочим в этом не было нужды, так как денег всегда было мало, и они расходовались мгновенно без всякого счета, особенно если продукты питания брали в лавке в кредит.

Зато во всех буржуазных и многих мещанских семьях детей приучали к бережливости или, точнее, к скупости. Почти каждый ребенок имел копилку для монет. Копилки запирались на замок крохотным ключом или они бывали глиняными в виде кошки, поросенка, гнома и т. п. фигурки, пустой внутри. Когда такая копилка становилась тяжелой, ее в случае нужды разбивали, так как стоила она дешево.

Среди детей часто можно было слышать: «Вот накоплю рубль и куплю себе солдатиков!» (или что-нибудь другое).

Источником накопления служила не возвращенная полностью сдача после полученной покупки (с разрешения родителей) или просто новенькая, блестящая монетка, выдаваемая за хорошее поведение и т. п.

Естественно, что при таком воспитании жадность, скупость и стяжательство являлись прямым его результатом, полезным для жизни в капиталистическом обществе, где главной целью жизни была нажива.

Спорта в современном его понятии не существовало, кроме, пожалуй, конькобежного. Футбол, теннис, велосипед, гребля, борьба были известны, но занимались ими по-любительски, широких соревнований не было и они были чрезвычайно далеки от массовости. Стадионов в Москве не было ни одного, если не считать такого специфического вида спорта, как бега и скачки, для которых существовал хороший ипподром. Борьба пользовалась наибольшей популярностью как зрелище, демонстрировалась в цирках, а на практике она проводилась всеми учащимися-мальчиками на переменах между уроками и вне пределов видимости дежурного учителя.

Гимнастика преподавалась во всех классах всех мужских учебных заведений — один или два урока в неделю. В некоторых учебных заведениях она была хорошо поставлена и обеспечена необходимыми гимнастическими снарядами. В женских гимназиях преподавались танцы.

Спортивной игрой во многих буржуазных семьях был крокет, и на каждой даче была крокетная площадка.

Подлинно народными играми у мальчишек была игра «в чижика», а у взрослых — городки. [109]В «чижика» играли во дворах, но это было опасно, так как «чижик», подбрасываемый деревянной лопаткой, иногда попадал в окна и разбивал стекла, вынуждая игроков разбегаться врассыпную и не показываться во дворе несколько дней. В городки во дворах играли редко и только там, где позволяли размеры двора и отсутствовали подальше окна в поле игры.

В шахматы играли мало, больше в шашки.

На лыжах ходили единичные любители. Существовал лыжный клуб на месте нынешнего «Стадиона пионеров» на Ленинградском шоссе, но вступительный взнос был высоким, недоступным даже людям с достатком. Едва ли там было больше 100–150 членов, так как лыжи хранились на одном небольшом стеллаже.

Убожество вкусов и развития широких масс москвичей особенно проявлялось при посещении зоопарка, занимавшего только старую территорию, что на Красной Пресне. Животных дразнили, старались бросить в клетку что-нибудь несъедобное или дразнящее. Были случаи вкладывания гвоздей и булавок в хлеб, протягиваемый слону — съест или не съест?

Кстати, о показе животных. И тут была коммерция. В 1913 г. (или в 1914 г.), когда перед зданием нынешнего музея Революции (в прошлом Английского клуба) [110]вместо забора стояли одноэтажные магазины, один из них был арендован дельцом, поставившим внутри перегородку, за которой помещался большой страус, а к потолку было подвешено огромное страусовое яйцо. За поглядение этих чудес взималась плата по 5 копеек с посетителя. Место бойкое — Тверская улица, все время заходили посетители.

Оживление в московский быт вносили праздники, а их было много: церковные и царские дни. Наиболее торжественные из них, Рождество и Пасха, праздновались несколько дней. Москва в эти дни гудела колокольным звоном, а москвичи объедались всякой снедью сверх всякой меры.

Масленица. C картины Б. Кустодиева (1916)