Фрэнсис Чичестер - В пустыне волн и небес

Следующая гонка — Фастнет. Я возлагал большие надежды на «Фигаро». На Фаетнетской гонке, как ни на какой другой, проявляется искусство штурмана. Почти каждая миля 600-мильной дистанции требует особого внимания, условия меняются непрерывно. Гонка проходила в тяжелую погоду, только 12 яхт из 45 стартовавших дошли до финиша. Правда, я особых неприятностей не почувствовал и с удивлением прочел потом о штормовой погоде — «Фигаро» в сравнении с моей 8-тонной «Джипси Мот II» была яхтой устойчивой и комфортабельной.

После драки, как известно, кулаками не машут, но я все-таки приведу некоторые свои соображения по поводу того, почему не все у нас получилось гладко. Во-первых, накануне старта Билл и его команда, по-видимому, неплохо отпраздновали предыдущую победу, в результате чего мы замешкались на старте. Когда прошли Нидлз [16] крайний западный мыс острова Уайт , я предложил взять на Ла-Манш, для этого требовался поворот на правый галс. Билл возразил: «Разве мы не можем пойти на Суонидж — так, похоже, будет полегче». Навигационное чутье — штука очень тонкая, и я не смог внятно объяснить, чем один галс лучше другого. Мы взяли на Суонидж, и, как потом оказалось, это стоило нам потери нескольких драгоценных часов.

На американских яхтах брать рифы предпочитают риф-сезнями, и они, несомненно, держат парус лучше, чем roller reefing. Но на «Фигаро» над трапом был натянут большой pram hood, и это осложняло доступ к гику, когда надо было дотянуться до паруса. На pram hood не встанешь — не выдержит. В результате мы неохотно брали рифы, запаздывали с этим, а потом, когда ветер стихал, столь же неохотно разрифлялись, запаздывая и с этим. Другой наш недостаток — слишком много экспертов в экипаже, и каждый хотел проявить свои знания. Бобби продемонстрировал свой новейший прием поворота оверштаг, после чего мы долго приводили в порядок спинакер. Эдд любил нагружать передние паруса и все время старался показать нам, насколько они прочны. Он то и дело выбирал стаксель-шкоты двумя большими лебедками и, похоже, делал это бессознательно. Передние паруса действительно были замечательные, но их сверхнатяжение нередко отрицательно сказывалось на скорости. Конечно, все это мое сугубо личное мнение. Не сомневаюсь, что и им было к чему придраться в моей навигации.

А вообще, не хочу создать превратное представление о нашей яхте — в целом она управлялась отлично. Мы потеряли только один парус — унесло спинакер, когда мы уже обошли скалу Фастнет. От него, осталось лишь несколько лоскутков. Билл в это время завтракал внизу. Кто-то из команды сунул голову в люк и сообщил:

— Спинакер улетел.

Билл продолжал есть, потом отреагировал:

— Скажи Эду, что ему не повезло, — за этот спинакер я еще не заплатил.

Замечательная это была гонка, она доставила мне удовольствие во всем, от старта до самого финиша. Мы заняли третье место в своем классе. Победа досталась Джону Иллингуорту, второй была «Уайт Мист»-яхта той же постройки, что и «Фигаро». После гонки Билл попросил меня перегнать «Фигаро» в Лондон, откуда яхту должны были отправить пароходом в Соединенные Штаты. Я ответил:

— Согласен, если и Шейле можно пойти с нами.

Мне хотелось показать ей, что представляет собой хорошая яхта. Кроме нас в команде были Бакки и 19-летний американский студент Тедди Робине. Лучших матросов, чем эти двое, нельзя было и пожелать. Мы быстро дошли до острова Уайт, и я хотел выбраться в Солент и стать там на ночь на якорь. Ребята этот план не одобрили, я уступил, и мы пошли дальше. После мыса Святой Катерины поднялся ветер: Я задал курс и отправился немного поспать — ночь, очевидно, предстояла веселая; Ребята спросили Шейлу: как она думает, знаю ли я, где мы находимся? Вскоре после наступления темноты Бакки позвал меня на руль, а они с Тедди стали убирать грот и ставить трисель. Я видел, что нам паруса вообще не понадобятся, но Бакки настаивал. Шторм разошелся в полную силу, но ветер дул в нужном нам направлении. Трисель периодически перекидывало с галса на галс, и он стрелял при этом, как из пушки. Следить за триселем было весьма утомительно, а главное — совершенно зря. Поэтому, как только настала очередь Бакки идти в койку, я велел Тедди убрать парус. Ночь выдалась впечатляющей. Без парусов мы неслись по Ла-Маншу, делая в среднем 5 с половиной узлов. Будь ветер другого направления хотя бы на 5 градусов, мы бы чувствовали себя весьма неуютно, но «Фигаро» держал курс точно по ветру, и кокпит обеспечивал нам относительный комфорт. Стоило мне слегка изменить курс — в любую сторону, как тут же рев ветра заглушал все другие звуки. Согласно метеосводке, порывы ветра в районе Брайтона (мы прошли его ночью) достигали 90 миль в час, но я думаю, что все же было не больше 75-ти. В другой ситуации, при другом ветре, наше положение беспокоило бы меня, но шторм нес нас прямо к Дуврскому проливу, к выходу в Северное море, и, несмотря на темноту и близость берегов, мы были в относительной безопасности. Тревожило только то, что мы находились прямо на линии прохода судов, а интенсивность судоходства в Ла-Манше всем известна. Иногда нам казалось, что огни больших судов окружают «Фигаро» со всех сторон. Следить за ними было нелегко: каждая волна скрывала их от нас.

Шейла безмятежно спала — койки на этой яхте были устроены так, что обеспечивали комфорт, чего на нашей «Джипси Мот II» мы никогда не имели. На рассвете она проснулась и услышала, как я сказал, что мы скоро увидим мыс Бичи-Хед. Шейла выглянула наружу, осмотрелась и заявила:

— Никогда не знала, что скалы на Бичи-Хед зеленого цвета.

Это она съязвила: кругом была одна вода, и в предрассветных сумерках море выглядело бледно-зеленым. Шейла всегда могла сказать что-нибудь такое, отчего я прекращал относиться к жизни слишком серьезно.

Обогнув Дунгенесс, мы оказались в более спокойных, защищенных от ветра водах, а когда дошли до Дувра, шторм стих. Поставили паруса, вошли в Дуврскую гавань и стали на якорь рядом с подводными лодками.

Еще в начале года Шейла заявила, что мне нужна новая лодка, и сказала это так, словно речь шла о новом костюме.

— Если ты способен брать призы на нашей старой лодке, — пояснила она, — ты далеко пойдешь на новой.

— Но у нас нет на это денег.

— Я не сомневаюсь — что-нибудь да появится, если ты на это нацелишься. Верь и действуй.

На обороте конверта я набросал чертеж такой яхты, какую мне хотелось бы иметь. Рисунок был передан Роберту Кларку; он спроектировал для нас «Джипси Мот III», ее стали строить на судоверфи Джека Тиррелла в Арклоу, Ирландия.

В течение всего года я находился под прессом сильных эмоций. Постоянные волнения доставляли мне и мой бизнес, и затея с новой яхтой. Походы на «Фигаро» на время отвлекли меня от моих проблем, но, когда я вернулся к делам, меня стали одолевать сильнейшие — просто отчаянные приступы беспокойства. Я изо всех сил старался сделать свой картоиздательский бизнес рентабельным. Мне нужны были новые оригинальные разработки и в производстве, и в реализации, но я не мог позволить себе нанять хотя бы одного менеджера, В то же время масштабы моего бизнеса достигли уже таких размеров, что сам я был не в состоянии выдавать идеи, необходимые для его развития. А теперь еще на мне висел новый чудовищный груз — моя новая лодка. Надо было многое учитывать и планировать, ездить в Ирландию. Я страшно боялся, что не сумею продать «Джипси Мот II» и останусь с двумя яхтами. Психологическая нагрузка была слишком велика. А к концу Фастнетской гонки я еще вымотался и физически. Если бы только я мог хоть на одну неделю забыть обо всех делах, я бы восстановил силы и справился со своими проблемами.