Пьер Гэсо - Священный лес

Возвратившись в деревню, Вуане останавливается перед большой хижиной.

— Здесь находится снадобье женщин. Посмотрите на него, но не трогайте и не задавайте вопросов: вы увидите его прямо против двери.

Внутри хижины три толстые старухи. Две прядут хлопок, из них одна, растрепанная, с подведенными каолином глазами, должно быть, носит траур по какому-то родственнику. Третья, присев на корточки перед котелком, варит рис. Три камня посреди пола образуют очаг.

Они встают нам навстречу и, кажется, очень довольны нашим посещением. С помощью Вуане мы обмениваемся обычными формулами вежливости. Женщины приглашают нас сесть и преподносят горсть орехов кола. Мы оглядываем всю хижину. Вдоль стен большой комнаты, побеленной каолином, тянется широкая лежанка, разделенная альковами, каждый из которых предназначен для одной женщины и ее детей. От копоти и ныли потолок так же черен, как потолок в хижине-«снадобье». В одной из ниш напротив двери я вижу что-то вроде маленькой, словно игрушечной хижины. Рядом с ней возвышается увенчанный глиняным горшочком столбик термитника, покинутого его обитателями. Выше, вдоль стены, сложены одна над другой жертвы, завернутые в циновочки. «Снадобье» женщин находится, конечно, внутри маленькой хижины.

Старуха, сидящая у очага, начинает чистить какие-то белесые овощи. Это грибы тропических лесов; у них очень длинные ножки.

— Сегодня вечером, — объявляет Вуане, — вы будете есть грибы. Я попрошу их у старухи, а вы сделаете ей подарок.

Мы переглядываемся, слегка обеспокоенные, но желание внести разнообразие в наш стол берет верх.

Вскоре Вуане делает нам знак, что пора уходить.

Старухи провожают нас до середины площади и осыпают благословениями, повторяя все время «балика».

«Валика» на языке малинке означает «спасибо». Это единственный иностранный язык, который знают тома. Так как мы сами иностранцы, то женщины говорят на нем, полагая, что он нам понятнее.

— Сегодня белые впервые вошли в хижину женщин, — говорит нам Вуане, — и они находят вас очень вежливыми.

Приготовленный Вуане цыпленок с грибами — просто объедение. Утром ни малейшего признака отравления. Все обошлось благополучно.

Мы продолжаем расспрашивать Зэзэ о происхождении масок, но на этот раз смысл вопросов ускользает от него.

— Когда появилась земля, — говорю я ему, — лесные духи уже, конечно, существовали.

Зэзэ растерянно смотрит на меня; я, видимо, кажусь ему дураком.

— Да нет же, — отвечает он, пожимая плечами, — это все сделали мы, зоги.

Он объясняет мне смысл этого слова, которого я не знал. «Зоги» буквально значит «человек», но только в определенном смысле: «главный хранитель культа, повелитель духов леса, совершенный человек».

— При рождении земли, — добавляет он, — существовали только вода, змея и два снадобья: Белимасан и Зази.

Эти два слова означают, впрочем, одно и то же — громовый камень [31] «Громовый камень», или «громовая стрела», — наконечники каменных стрел или иные каменные орудия, находимые в верхних слоях почвы при ее обработке. Почти во всем мире — в том числе и в Африке — суеверные люди считают «громовые стрелы» окаменевшими ударами грома или окаменевшими молниями и употребляют их в качестве оберегов от грозы. — Прим. пер. , но первое — для мужчин, а второе — для женщин.

Поскольку речь зашла о начале всех начал, я пытаюсь еще раз узнать легенды тома о сотворении мира и о первом человеке, но, как всегда, сталкиваюсь не с нежеланием рассказать, а с полнейшим незнанием. Самые далекие воспоминания наших блюстителей культа восходят лишь к поколению, жившему перед приходом белых. Воспитанный в традициях западной цивилизации, я не могу себе представить, чтобы люди никогда не задавались вопросом о своем происхождении. Может быть, потрясение, вызванное вторжением французских войск в эту страну, было так велико, что устная традиция, передававшая предания из поколения в поколение, прервалась и ее заменили рассказы о военных действиях, которые мы слышали буквально в каждой деревне.

Сейчас ночь, блюстители культа ушли. Сидя на ящике возле лампы-молнии, я перечитываю свои заметки и пытаюсь проанализировать все, что рассказали нам Зэзэ и Вуане.

Бубу-«снадобье», предмет вожделений Вуане, принадлежит Зэзэ, и только он один может пользоваться его магическими свойствами. Различные маски и их талисманы являются собственностью той или иной категории блюстителей культа. Воллолибеи-женщина из Тувелеу покровительствует деревне, но она неполноценна без своего мужского двойника из соседней деревушки. Даже сам Окобюзоги не простирает свое могущество за пределы кантона. Сила воздействия этих «снадобий», если пользоваться термином Вуане, основана, кроме приписываемых им магических свойств, на различных трюках, призванных нагонять страх (подражание реву хищных зверей, переодевания) и создавать атмосферу, благоприятную для проявления сверхъестественных сил. Но Афви, невидимый и всемогущий, объединяет всех тома. Их магия есть по существу феномен коллективного порядка. «Дух троих людей сильнее, чем одного», — сказал мне Вуане.

Если в такой замкнутой общине, какой является африканская деревня, группа мужчин собирается в священном лесу и принимает решение о наказании или о смерти одного из своих, то у последнего, как это нетрудно себе представить, мало шансов избегнуть предназначенной ему участи. Даже не прибегая к силе, одним простым внушением знахари могут заставить намеченную жертву выполнить их волю. Если же обреченный оказывает неповиновение, ему помогают умереть. Все знахари умеют пользоваться ядами, и Вуане во время наших прогулок по лесу показывал нам лианы, из плодов и коры которых извлекаются эти яды. Эти знания составляют часть арсенала знахарей и колдунов.

Я, кажется, понимаю беспокойство старого Зэзэ, хотя он и великий зоги, по поводу замышляемого его противниками заговора. Прежде чем прийти к равнодушию, которое он проявляет сейчас к верованиям предков или даже к отрешению от них, он их разделял. Он сам связан тайной, соблюдать которую обязывает других. Его положение главы блюстителей культа позволяет ему распоряжаться по своей воле коллективной магической силой тома, но он не может ни изменить этому миру, часть которого он составляет, ни уйти из него без риска получить ответный удар. Союз с нами ставит его в ложное положение: разглашение им тайны священного леса отталкивает от него большинство тома и заставляет их группироваться вокруг его противников. Зэзэ не может недооценивать силы, к помощи которых он так долго прибегал, и он страшится их.