Джон Поллок - Апостол

Святого апостола Павла упоминают в числе наиболее известных деятелей человеческой истории, миллионы людей ежедневно читают написанные строки — но о личности его наши современники знают очень мало. Это имя хорошо известно всем христианам, большинству иудеев и мусульман; Павла цитируют, с ним спорят, на него нападаю, его защищают. Но даже те, кто постоянно читают и изучают его Послания, могут лишь догадываться, каким человеком был апостол Павел. Когда издатель предложил мне написать биографию Павла, то оказалось, что и сам я, подобно остальным, недостаточно понимал его личность.

Многим известна повесть о нем — заслуженно знаменитая книга Г. В. Мортона «По стопам Святого Павла». Но это скорее не биография, а описание путешествий, и написана эта книга в середине 30-х годов — в другие времена, для других людей. Да и вообще, современный человек — независимо от того, читает он Библию или нет — конечно же, не может ощутить то обаяние личности Павла, которое чувствовали знавшие его Тимофей, Лука и даже недоброжелательный Елима.

Я всегда испытывал подлинное удовольствие от близкого знакомства с людьми, биографию которых писал, и поэтому решил, что с мое стороны не будет слишком большой дерзостью проникнуть в жизнь апостола Павла так же, как я это делал в случаях с другими героями моих исследований, но если раньше источником материала для меня служили пачки документов и писем, то теперь им был Новый Завет.

Я работал над ним, как работают с любым биографическим источником, и смотрел, что из этого получится. Как у всякого биографа, у меня развилось чутье, своеобразный инстинкт, распознающий достоверность материала — и, как только я начал свой труд, я был совершенно потрясен реальностью характера, вырисовывающегося в Деяниях Апостолов и посланиях. Удивительная личность, необычайная жизнь, покоряли меня все больше и больше по мере того, как я приближался к постижению сущности этого человека. Хорошо знакомый с Библией с детства, теперь я увидел Павла, как будто в первый раз — его побуждения, цели и взгляды, то, что было важным для него, и то, к чему он был равнодушен; его отношения к собственным ошибкам после осознания совершенного. И то, ради чего он готов был умереть.

Я учился смотреть на него глазами его современников. За две тысячи лет было высказано много мнений относительно Апостола Павла. Ницше писал о нем: «Один из самых честолюбивых людей, суеверие которого уравновешивалось только присущим ему коварством; многострадальный мученик, вызывающий жалость, личность, чрезвычайно неприятная себе и другим». Фаррар, декан англиканской церкви в викторианскую эпоху, рисует другой портрет Павла — надменного духовного владыки, презирающего склонность смертных к заурядным страстям, некую холодную, мраморную статую святого. Бэзил Мэттьюз изобразил его в качестве мускулистого вождя христиан, героя романов для мальчиков. Но все эти изображения Павла, как и Апостол из одноименной замечательной повести Шолома Аша, одинаково далеки от образа человека, которого я узнавал, путешествуя с женой по местам, где ходил он две тысячи лет назад, и одновременно изучая Новый Завет и исследовательские труды о нем.

Как всякому автору, взявшемуся писать о Павле, мне пришлось погрузиться в огромное и всевозрастающее количество литературы о самом Апостоле и его окружении; но, обращаясь к широкому читателю, я не стал отягощать свой рассказ аргументами, объясняющими мое видение жизни Павла. В том, что касается белых пятен в биографии Апостола, я старался использовать только подтвержденные свидетельствами факты, Логически восстанавливая упущенное, а не предлагать собственные догадки. Между такой реконструкцией и авторской догадкой — огромная разница. Дополнять факты своим воображением — значит поступиться достоверностью.

С тех пор как Павел умер, сменили друг друга шестьдесят шесть поколений — в два раза больше, чем со времен вторжения норманнов в Англию. Но к личности Апостола сохраняется острый, современный интерес. Радикальные богословы недавно привлекли внимание прессы захватывающими выступлениями. Павел — личность гораздо более завораживающая и радикальная. Я хочу, чтобы Павел и его удивительная жизнь приобрели яркие, свежие тона реальности для тех, кто знает о нем только то, что этот человек вписал в своею главу в Благовествование, — и для тех, кто часто читает его строки — протестантов, католиков, православных — и для иудеев, к которым он испытывал такую непреходящую любовь.

Когда я закончил книгу, меня охватило такое же чувство, какое возникает при приближении к вершине высокой горы: ты понимаешь, что были и другие пути наверх, когда осознаешь как мало мы изучили местность; и еще, приближаясь к вершине, видишь нечто великое — самую вершину и весь мир вокруг.

Но я не достиг вершины. В самом конце восхождения я наткнулся на непреодолимые скалы. В наши дни ни один человек на земле не может увидеть то, что видел Павел.

Джон Поллок

Роуз Эш, Девоншир, Англия

Судьи с яростным ревом вскочили со своих мест.

Зал Сверкающих камней, арена важнейших совещаний и исторических судебных процессов, весь дрожал от криков улюлюкающей, беснующейся толпы, набросившейся на молодого обвиняемого. Его потащили вниз по ступеням, к яркому солнечному свету, на Двор священников. Обезумевшая людская масса волокла Стефана через широкий, открытый двор, снова вниз по ступеням — свидетели, паломники, торговцы гнали его через новые и новые дворы и переходы, пока не вытолкнули за пределы Храма, на улицы священного города.

Ни один смертный приговор не мог быть вынесен и приведен в исполнение без одобрения римских властей и без торжественного обряда, призванного соблюсти справедливость до самого конца казни. Но судьи и толпа даже не вспомнили о законах. Согласно обычаю, преступника следовало вывести за северные ворота, к Скале Наказаний, «высотою в два человеческих роста», затем торжественно сорвать с него одежды и сбросить со скалы точно вниз головой — так, чтобы сломать ему шею или хотя бы оглушить; тогда приговоренный, побиваемый камнями, не испытывал слишком жестоких мучений. Стефана же втащили на скалу и сразу сбросили с нее: спутанные одежды смягчили падение, и он, в полном сознании, пошатываясь, поднялся на ноги.

Грубейшее нарушение обычаев дошло до сознания толпы. По закону, первые камни должны были бросить те, кто обвинил наказуемого. Поэтому свидетельствовавшие против Стефана проложили себе локтями дорогу в передние ряды, сбросили верхние одежды, и стали искать кого-нибудь, кто посторожил бы одеяния, когда они приступят к казни. Молодой судебный чиновник выступил вперед и взялся выполнить эту обязанность. Все узнали в нем фарисея, киликийца из Малой Азии, которого евреи называли Савлом (греки и римляне произносили это имя как «Павел»).