Луи Буссенар - Приключения маленького горбуна

Помощник был единственным человеком из экипажа, кто знал печальное прошлое капитана. Как только парусник покинул пределы Таити и оказался вне опасности, он и Татуэ подошли к Мариону. Капитан подробно рассказал помощнику о странном приеме, который оказали им французские власти, и спросил:

— Что ты об этом думаешь?

— О причинах или о последствиях?

— И о том, и о другом.

— Теперь, когда инцидент исчерпан, можно не принимать срочных мер. Пока пошлют рапорт в министерство, составят протокол допроса и уладят прочие формальности, пройдет не один месяц, и остальные французские колонии, расположенные в океане, узнают о нас не раньше, чем через год.

— Не имеет значения! Я второй раз не полезу волку в пасть.

— Не зарекайтесь, мало ли какие возникнут обстоятельства… И то правда… А что касается причин?

— Чем больше я думаю, тем меньше ясности. Единственное, что я могу констатировать, что этот из ряда вон выходящий случай был заранее подготовлен.

— Нас ждали…

— Да. Странно, однако.

— Не понимаю, кто мог предупредить таитянские власти, полицию, жандармерию и суд, что мы вышли из Сан-Франциско и направляемся именно на Таити. Кроме меня, об этом никто не знал.

— И еще, — вмешался силач. — Я просто обалдел, когда прокурор назвал меня моим настоящим именем. Я и сам-то его почти забыл. Вы, капитан, наверное, даже не знали, что меня зовут Франсуа Бушу. Только администрации колонии «Бан-де-Пье» было известно, что Франсуа Бушу и Татуэ — одно и то же лицо.

— А наши досье… [116] Досье — совокупность документов, материалов, относящихся к какому-либо делу, вопросу, действиям определенного лица. В них все оказалось очень подробно написано, и что я пять лет был номером двести двенадцать, и все остальное…

— Куда вы клоните? — поинтересовался помощник.

— Одно из двух: либо о нашем побеге послали циркулярное письмо из Кайенны во все колонии, либо на борту есть предатель.

— Но заметьте, капитан, никто на шхуне не знает вашего прошлого, кроме меня и кока Галипота, к тому же никто не имеет контактов с землей. И уж тем более никто из экипажа не знает подробностей вашей жизни…

Татуэ второй раз прервал разговаривающих:

— Если бы я мог увидеть настоящее лицо уродца, чей гнусный образ преследует меня повсюду…

— Корявый? — воскликнул помощник.

— Точно! Кто он? — продолжал бродяга. — Откуда? Чего хочет? Я боюсь, он стал не просто тринадцатым, а предателем, настоящим Иудой…

— Но несчастный, — заступился Марион, — образцовый матрос, исполнительный, внимательный, послушный. Пьет только воду, не надоедает никому, детишки его любят…

— Я первый воздам ему должное, капитан. Именно его безупречное поведение меня настораживает и раздражает. Ведь все мы люди, нам свойственны слабости и ошибки. А человек, играющий чью-то роль, думает о ней постоянно. Я видел страшных людей, которые исполняли роль добропорядочных, что в общем-то не очень трудно… Они не расслаблялись ни на минуту, ни во сне, ни в бреду… И им удавалось на протяжении многих лет обманывать командиров, надсмотрщиков, врачей, монахинь, сокамерников, не выдавая себя ни словом, ни жестом. Не знаю, почему, но мне кажется, что Корявый из таких. Иногда он нагоняет на меня страх, хоть вы знаете, я плевал на все… На всем белом свете я люблю только вас, капитан, да детишек. Я сердцем чую, что Корявый принесет вам беду…

Марион положил руку на плечо великана и, ласково похлопав, сказал:

— Друг мой, я признателен тебе. Надеюсь все же, что твое предчувствие не сбудется.

— Будем смотреть в оба!

— Как бы то ни было, теперь — прощай покой! Надо доплыть до архипелага Кука [117] Кук Джеймс (1728–1779) — английский мореплаватель, руководитель трех кругосветных путешествий, открыл множество островов в Тихом океане. Убит гавайцами. , чтобы сделать запасы продовольствия, — заключил помощник.

— Оттуда я смогу написать Совалю и попросить его приехать на Фиджи… Черт знает, что за напасть! Сколько времени потеряно…

Экспедиция благополучно продолжалась. На всех парусах шхуна проплыла мыс Раротонга, расположенный на одном из островов архипелага Кука. Восемь дней прошли без приключений. Тотору все больше нравилось управлять кораблем. Под руководством опытного боцмана Вилла маленький горбун делал поразительные успехи. Не ведая усталости, мальчуган с проворностью белки лазил на мачты. Мышцы его укрепились, кожа рук огрубела, он становился настоящим матросом. А боцман, видя плоды своего труда, повторял ему гнусавым голосом янки:

— Господин Гектор, к концу путешествия вы станете «марсовы́м [118] Марсовой — несущий службу на марсе, полукруглой площадке на мачте парусного корабля. бушприта»… «стариком трюма»…

— Вы считаете, боцман? — улыбался «господин Гектор».

— Уверен. Никогда еще я не встречал такого способного ученика.

«Старик трюма»! «Марсово́й бушприта»! Чтобы оценить эти образные морские выражения по достоинству и понять все, что в них заключено, надо быть тем, к кому они относились. В них заключалось все уважение старого морского волка к молодому матросу.

В глубине души Тотор гордился тем, что его хвалили, и изо всех сил старался оправдать мнение старика Вилла. Вот почему он без устали трудился над бушпритом — вещью сложной и ответственной, требовавшей как ловкости, так и силы. Надо уточнить, что бушпритом называлась мачта, расположенная наклонно впереди носа корабля под углом приблизительно в 20°. Длина ее обычно равнялась ширине судна. Бушприт служил опорой другим мачтам, а во время шторма разрезал волну выступавшим концом.

Однажды мальчуган обратился к отцу, специально назвав его по званию, во-первых, чтобы доставить тому удовольствие, а во-вторых, чтобы получить положительный ответ:

— Капитан, разреши мне пойти с боцманом и растянуть шкотом [119] Шкот — снасть (трос или цепь) для натягивания парусов или управления ими. фок? [120] Фок — нижний прямой парус на передней мачте.

Марион улыбнулся, отвел глаза и серьезно произнес:

— Иди, матрос, и будь внимателен!

Вместе с боцманом Гектор удалился. Они направились к носу шхуны, которая то поднималась, то опускалась на волнах. Очень довольный мальчуган, зажав в руке веревку, полез на бушприт. Осторожно продвигаясь к концу бруса, он спрашивал:

— Так, боцман?

— Отлично! Я не ошибусь, если скажу, что из вас получится замечательный моряк.

Шкот был успешно привязан. Капитан облегченно вздохнул, он ни на минуту не сводил глаз с сына. Тот вновь подошел к отцу. Марион пожал ему руку и добавил:

— Молодец, матрос! Так держать!

С этого момента маленький горбун стал постоянно совершать путешествия над глубиной в три тысячи лье. Сноровка его все возрастала. Да как быстро! Гектор ходил до конца бруса и обратно, словно по твердой земле. Тем не менее отец счел нужным предупредить его: