Луи Буссенар - Приключения маленького горбуна

— Знаешь, матрос, никогда не лазай на бушприт один, без подстраховки.

Хоть совет и показался сыну несерьезным, он поначалу следовал ему. Но как-то раз Тотору ужасно захотелось влезть на бушприт одному. Не то чтобы он желал досадить отцу, а просто, как известно, запретный плод сладок. Мальчуган решил проверить свою силу, доказать себе, что уже стал самостоятельным.

Однажды рано утром, переодевшись в форму матроса, чтобы никто не узнал его, маленький горбун направился к мачте. Он очень волновался, так как боялся ослушаться отца, но в то же время сердце замирало от предстоящего риска.

На море было неспокойно. Гектор благополучно добрался до конца бруса. Ему нравилось раскачиваться в такт кораблю. Вдруг послышался звук лопнувшей веревки, и перт [121] Перт — трос, натянутый под реями для работы с прямыми парусами; о перт матросы упираются ногами. оборвался, как сухой лист. Потеряв равновесие, мальчик попытался ухватиться за мачту, но пальцы соскользнули, и он, пронзительно крикнув, упал в воду. Тут же раздался сигнал тревоги: «Человек за бортом!» Несколько секунд спустя послышался всплеск нырнувшего человека. Затем снова: «Человек за бортом!»

На вахте стоял помощник. Резкий гудок наполнил воздух. Все бросились на палубу к своим постам, хорошо зная, что надо делать в экстремальной ситуации. В море полетели спасательный круг и рангоутное [122] Рангоут — «круглое дерево», совокупность надпалубных частей судового оборудования («вооружения») — мачты, реи и др., служит для их оснастки, а также для постановки парусов. дерево. В одно мгновение четверо матросов спустили шлюпку и уже плыли к месту падения. Остальные, опережая команды, останавливали корабль. Капитан, отдыхавший в это время в каюте, вскочил и побежал на мостик, крича на ходу:

— Кто за бортом?

Лизет, зная, что брат переоделся, должно быть, видела его падение. Дрожа от страха, бледная, с испуганными глазами, она не могла вымолвить ни слова, а только указывала рукой вдаль. Наконец сквозь рыдания девочка вымолвила:

— Там Гектор! Братишка! Он погибнет… Папа!

И девочка лишилась чувств. Марион подхватил ее на руки и расстегнул ворот блузы.

— Мой малыш в море, тысяча чертей! Я спасу его или умру!

Капитан уже собрался прыгнуть в воду, но что делать с дочкой? Там — его сын борется с волнами, здесь — дочь, почти бездыханная…

— Господи! Что же делать? Неужели я потеряю их обоих… — простонал мужчина, стараясь взять себя в руки.

Как не везло этому мужественному человеку! Сколько несчастий обрушилось на его голову за совсем недолгую жизнь!

Матросы навалились на весла. Шхуна медленно продвигалась за шлюпкой. Галипот, Бой и все, кто не был занят с парусами, в тревоге наблюдали за морем. Никого. Однако каждый надеялся на благополучный исход, зная, что маленький горбун был хорошим пловцом. Да и два человека нырнули вслед за ним: Татуэ и еще кто-то. Но кто?

— Корявый! — произнес боцман, заметив, что изуродованного матроса нет на посту. Все одобрительно подумали о тринадцатом. Капитану стало стыдно за свои прежние мысли. Он был благодарен храброму парню за то, что тот, рискуя жизнью, бросился спасать его сына.

Галипот радостно воскликнул:

— Вижу человека по левому борту!

Почти одновременно с ним Бой прокричал:

— Обломок по левому борту… На нем двое…

Татуэ плавал как рыба, его мощный торс то целиком уходил, то вновь появлялся на поверхности. Иногда он останавливался и звал Гектора. Он тоже заметил рангоутное дерево с людьми, которое качалось на волнах, переворачивалось и крутилось на месте. На одном его конце висел человек, поддерживающий тело другого, который то и дело погружался под воду. Великан узнал Корявого и мальчугана, который показался ему мертвым, и он гневно заорал:

— Побойтесь Бога! Он его спасает, как будто хочет утопить!

Несколько гребков — и Татуэ оказался рядом. Силач, буквально вырвав ребенка из рук матроса, приподнял голову Гектора над водой и позвал:

— Друзья! Сюда! Скорее! Малыш умирает!

Корявый, казалось, терял сознание. Он висел недвижно на обломке дерева и ждал приближения шлюпки. Матросы гребли изо всех сил и через несколько минут оказались рядом. Старший матрос подхватил мальчугана и уложил около себя. Затем Татуэ проворно взобрался в лодку и втащил обессилевшего пловца.

Операция по спасению закончилась.

Пока лодка плыла к шхуне, Франсуа Бушу пытался привести Гектора в чувство. Расстегнув ему ворот, он массировал грудь и повторял без конца:

— Малыш мой! Мальчик мой дорогой! Посмотри на меня! Скажи хоть словечко! Уже все позади… Ты спасен… Мы плывем к папе… Упаси Господь нас от новых несчастий! Наш ангел не сделал ничего плохого, не забирай его…

Матросы обожали маленького горбуна и вместе с солеными брызгами молча глотали слезы. Корявый, лежа без сил на дне лодки, задыхаясь, шептал:

— Бедный малыш! Он будет жить, да?

Не без труда удалось поднять лодку на борт шхуны. Марион схватил сына на руки и, ни слова не говоря, унес к себе в каюту. Татуэ последовал за ним. Не теряя головы капитан тут же принялся за дело. Татуэ помогал ему. Они раздели ребенка и хорошенько растерли. Никаких признаков жизни. Тогда они снова принялись растирать, массировать грудь, отводить руки назад, потом вперед. Безрезультатно! Видя тщетность прилагаемых усилий, несчастный отец вспомнил еще один способ искусственного дыхания. Он достал носовой платок, раздвинул челюсти мальчика и стал ритмично выдыхать воздух через платок в рот. Татуэ одновременно надавливал на ребра.

Прошел час. Двое друзей отчаянно боролись за жизнь маленького человечка. Наконец румянец показался на щеках ребенка.

— Он жив, капитан! Жив! — закричал силач. — Мы спасли его! Иначе и быть не может!

Мужчины продолжали трудиться еще минут пятнадцать, пока грудь малыша не стала подниматься и опускаться самостоятельно.

Маленький горбун дышал. Татуэ, потеряв голову от счастья, прыгал, бил себя в грудь и нес всякую ерунду. Потом он, как мячик, выскочил на палубу, взобрался на мостик и принялся орать во все горло:

— Друзья! Наш маленький матрос жив! Мы еще проплывем с ним не одну морскую милю! [123] Миля морская — мера длины, равна 1852 м.

Моряки радостно зааплодировали и закричали:

— Ура! Да здравствует отважный Тотор!

Силач заметил Корявого, стоявшего у перил. Тот был еще очень бледен и еле держался на ногах. Татуэ подошел к нему, пожал руку и произнес:

— Дружище, ты спас нашего малыша… Благодарю тебя от всей души! Пойдем, посмотришь на него, думаю, что и он и отец будут рады тебя видеть.

Корявый силился улыбнуться, пробормотал какие-то слова и проследовал за силачом в каюту капитана.