Григорий Тёмкин - Удивительные донумы

Остатки норий обнаружены в Египте — там они называются сакии — неподалеку от Александрии, их возраст определен в 4,5 тысячи лет. В Месопотамии были найдены еще более древние свидетельства существования там норий: клинописные таблички с контрактами на их аренду. В Каирском музее есть фрески римской эпохи, где изображены водяные колеса и другие водоподъемные механизмы. На территории Советского Союза, в Средней Азии, также известны нории: большое 12-мегровое колесо обеспечивало водой знаменитую обсерваторию Улугбека под Самаркандом. Нории диаметром по 4–5 метров черпают воду из канала Бозсу между Ташкентом и Чирчиком, позволяя узбекским земледельцам за ночь орошать по (3–7 соток земли; водоподъемные колеса стоят в Зеравшане и под Хивой. А родиной норий, где они были впервые построены и откуда потом распространились по другим странам, многие исследователи считают сирийский город Хаму на реке Оронт, древностью соперничающий с Дамаском.

Хаму так и называют в Сирии: город норий. Первый же мост через Оронт, который пересекаешь в Хаме, открывает вид на огромное колесо, напоминающее «чертово» из парка отдыха — с той, правда, разницей, что вместо пестрых кабинок на нории закреплены черно-коричневые от возраста и сырости деревянные лотки, а вместо цветных огоньков обод ее окутывают искрящиеся брызги и струи, сливающиеся на солнце в ослепительный ореол. Но еще до того, как увидишь норию, слышишь ее песню: монотонный, протяжный скрип трущихся деревянных деталей, который, кажется, проникает сквозь все — здания, деревья, — наполняет воздух. Однако нория у центральной площади на шоссе Дамаск — Халеб не самая большая.

Наиболее крупное колесо стоит неподалеку, в нескольких сотнях метров вниз по Оронту. Как и все другие нории, оно имеет собственное название: Мухаммадия. Построена в XIV веке, диаметр — 21 метр, высота опорной стены еще больше. Оттуда, с самого ее верха, бесшабашные мальчишки под испуганное оханье зрителей совершают головокружительные прыжки в почти неподвижную прохладную глубину подколесного омута.

Другие нории в Хаме не столь велики, и не все они функционируют: ремонт водоподъемного колеса сложен и дорог, далеко не любое дерево годится на изготовление снашивающихся частей. Обод, к примеру, как считает потомственный хранитель норий в Хаме Абдель Гани Абу-Хусейн, следует делать только из шелковицы или ореха, а трущиеся детали — из абрикоса. Однако муниципалитет принимает все возможные меры к тому, чтобы восстановить неисправные колеса, каждое из которых, безусловно, интереснейший памятник старины. Это уникальная нория в районе Шейх-Мохиддин, объединяющая одновременно и водоподъемник, и мельницу; нория Ма’амурия неподалеку от центра города, колесо которой весит 200 тонн, а почти пятиметровая ось — 5 тонн; Хусамия и ад-Дахше, снабжавшие водой старый город; ад-Ддура и другие вдоль русла Оронта, подающие воду в частные сады. В самой Хаме сейчас 18 колес, а по всему губернаторству Хама их насчитывается 72. Хотя в 1935 году, по воспоминаниям Абу-Хусейна, норий было не менее 120 штук.

Норки входят в число главных достопримечательностей Сирии, но взглянуть на них в Хаму съезжаются не только туристы, но и специалисты по ирригации. Например, Организация ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства (FAO) рассматривает проект создания норий в Шри-Ланке, Таиланде: беднейшим крестьянам простые в изготовлении и экономичные нории могут оказать существенную поддержку.

Если лежащие близ рек или ручьев участки земли можно оросить посредством норий, то необъятные просторы Сирийской пустыни требуют современных ирригационных сооружений, комплексного использования всех водных ресурсов страны. Схема такого использования разрабатывается сейчас с помощью советских гидрологов. Задача для Сирии архиважная, ибо Сирийская пустыня занимает почти 60 процентов территории страны и, хотя ежегодные осадки в среднем не превышают там 220 миллиметров, обеспечивает кормами две трети поголовья овец. Сирийская пустыня по-арабски называется Бадият Шам, что можно перевести как «степь Шама». Потенциал ее огромен, единственное, чего ей не хватает, это воды. Весной, когда увлажненную дождями почву пригревает пока еще нежное солнце, с донумами Бадият Шам происходит чудо, сравнимое разве что с весенним пробуждением тундры. Земля покрывается малахитовым травяным ковром, зацветают колючие кустарники, распускаются полевые маки, незабудки, ирисы… Увы, пора цветения длится недолго. Прекращаются дожди, солнце, оставив нежности, набрасывается на землю со всей обжигающей яростью, и Бадият Шам обретает сблик того, чем ее принято считать: пустыни. Или, точнее, полупустыни с потрескавшейся поверхностью, где овцам чем ближе к лету, тем труднее находить корм и где лишь верблюды чувствуют себя как дома.

Верблюд — поистине животное пустыни и, по убеждению бедуинов, создано Аллахом только для них. Богатство бедуина определяется количеством у него верблюдов, ибо ни одно домашнее животное не может сравниться с ним выносливостью в пустыне и силой. Верблюд спокойно ступает по растрескавшейся, раскаленной земле, вязкому, сыпучему песку, полю, усеянному базальтовыми обломками и валунами, где ни ослу, ни лошади не пройти. Они умеют плавать и делают это с удовольствием, когда выпадает такая редкая возможность. Если же нет воды, верблюды обходятся без нее дольше, чем кто-либо другой: в жару — неделю, а если попрохладней — то и дней двадцать. Когда бедуин пригоняет свои стада к колодцу, он прежде всего дает напиться верблюду, который выпивает за один прием по 80–100 литров, обеспечивая себе запас на несколько дней. Если нет пресной воды, верблюд станет пить и солоноватую. Ест он практически все: колючки, любую солому, толченые косточки фиников, сушеную саранчу. На побережьях ему дают сушеную рыбу.

Верблюд обладает отличными «ходовыми качествами». С грузом до 300 килограммов он проходит по 30–35 километров в сутки, а с одним седоком — более сотни километров. Немецкий ученый-этнограф Лотар Штайн рассказывает о верблюде, который с седоком на спине проделал за восемь суток переход через пустыню длиной 1200 километров [22] См.: Штайн Л. В черных шатрах бедуинов. М., 1981. . Для взрослого вьючного верблюда вполне посильна ноша в 400 килограммов, а рекордсмены поднимают ношу до 800 килограммов.

Бедуины говорят: «Клянусь жизнью верблюда, который дает нам пищу». Это выражение можно понимать не только в переносном, но и в прямом смысле. Хотя грубоватое, волокнистое мясо верблюда уступает говядине, арабы и сейчас едят верблюжатину не так уж редко, а прежде блюда из нее считались вполне обыденными.

В Сирии, например, в 1978 году было забито 7365 верблюдов, хотя к началу 1983 года это число снизилось в пять раз. Наиболее лакомыми частями у верблюда считаются мясо горба и печень. Весной, когда есть свежая зелень, в Хаме и Хомсе готовят «халюб» — верблюжьи потроха и ноги, которые вместе с зеленым чесноком, зеленым луком, уксусом и специями кладут в большой горшок, замазывая его горловину глиной, и вечером ставят в погашенный только что танур; к обеду халюб ютов. А на больших бедуинских пирах до сих пор (правда, теперь в исключительных случаях) подают известное из восточных сказок кушанье — жареного верблюда, фаршированного бараном, фаршированного курами, фаршированными трюфелями…