Александр Романенко - ВьЮжная Америка

Смешно. Покупаешь обыкновенную квартиру, в которой будешь сам же и жить, но все равно это зачитывается как инвестиция в эквадорскую экономику. В принципе так оно и есть, конечно. Как ни крути, а деньги-то ты все-таки ввез и отдал их из рук в руки местному жителю, тем самым увеличивая положительное сальдо валютного обмена, то есть укрепляя эквадорскую валюту.

Однако подобных законов, насколько мне известно, в других странах как-то не наблюдается. Во всяком случае, такой благоприятный режим инвестиций — большая редкость. Жилье ведь — не предприятие. А в Эквадоре все, как я уже сказал, очень по-домашнему, по-простому. Квартира? Хорошо. Гараж? Замечательно. Кусок земли? Восхитительно! Вложи хоть что-нибудь во что-нибудь — вот основной девиз инвестиционной политики этой страны, и мне почему-то кажется, что не такой уж он и глупый, этот девиз.

Итак, бюрократия побеждена и посрамлена, пора приступать к реализации творческих идей, или, говоря по-человечески, настало время высунуть язык и бегать по городу в поисках подходящего торгового помещения. Аренда — слово недели. Кьеро аррэндар ун локаль. Что в московском переводе означает примерно следующее: надо бы снять ларек какой-никакой.

— Кьеро аррэндар! — говорю я в торговых центрах.

Но это не эффективно. Покупаю «Комерсио». В который уже раз удивляюсь этой газете. В ней, как в интернетовских просторах, есть ответ на любой вопрос и помощь на любой случай. Правда, за исключением тем «аморальных». А если кому приспичит, тот берет за тыщу сукров «Экстру». Красная газета. Не в силу каких-то политических наклонностей и предпочтений, а просто вся «Экстра» обыкновенно залита красной краской. На первой полосе почти всегда найдется аппетитно окровавленный труп. Все заголовки отпечатаны соответствующим красителем. А на последней страничке вот вам, пожалуйста: колдуны-ворожеи, девочки, казино, подвальные бары, сомнительные услуги туманного содержания, объявления типа «куплю непонятно что (возможно, и краденое, кто знает?), продам все, что угодно, кому угодно и где угодно», и так далее, в том же духе до последней строки. Хотя «Экстра» — не китийская газетка, она гаякильская, точнее, гайакильйянская (если совсем точно, то это вообще непроизносимо, это на кечуа, на языке лесных богов). Но столичных объявлений в «Экстре» тоже предостаточно.

Однако мне нравится только «Комерсио». Пусть эти строки даже отчасти реклама любимому издательству — не беда, оно честно заслужило похвалу. Вот и теперь я раскрываю шуршащие страницы и в течение первой же минуты нахожу все, что нужно — локали в аренду.

Что такое локаль? Это от слова «локальный», «местный», но в Латинской Америке оно имеет иное, нежели в словарях, значение. Как правило, подразумевается небольшое (но не обязательно очень маленькое) торговое место, непременно с крышей и хотя бы с тремя стенами. Даже картонно-фанерное сооружение где-нибудь на Южном базаре — все равно локаль.

Обычно же локалем называют отгороженную часть торгового центра, который, собственно, и состоит из локалей, лестниц и коридоров. Магазинчик в торговом центре всегда лучше, чем просто магазинчик отдельно от всех. Почему? Потому что в центре больше народу. Есть надежда, что к вам заглянет кто-то случайный. Он пришел покупать штаны, а наткнулся на компьютеры. Конечно, компьютер будет подороже, чем штаны, но почему бы не зайти, не потолковать, не порасспрашивать? Особенно если на вашей витрине много заманчивых объявлений о скидках, о специальных планах, о дополнительных услугах и прочем.

Короче, я бегаю по торговым центрам. Но очень скоро круг моих поисков сужается до минимума и я оказываюсь на ступеньках той самой «Эспирали», с которой когда-то началось мое знакомство с китийским бизнесом.

«Эспираль» занимает в городе особое положение. Во-первых, ее знают и посещают все, она здесь давно и прочно. Во-вторых, всем заведомо известно, что эспиральские цены ниже, чем в более северных торговых центрах. «Эспираль» расположена в трех минутах ходьбы от улицы Патрия, а эта улица в сознании китийцев (и даже туристов) запечатлена как разделительная полоса между Кито модерновым, зажиточным и деловым и Кито древним, изношенным, «историческим». Эта линия разделяет качество товаров, а также цены. Здесь же протянута и незримая граница под названием «апартеид». Те, кто южнее, — темнее ликами, смолянее власами, скуластее и прищуристее. Те, кто севернее, — обычно светлее, рыжеватее, длинноносее и с выпуклыми глазами. То есть и те и другие, разумеется, нормальные братья-метисы, но «южанин» более тяготеет к индейству, если можно так сказать, а «северянин» — к испанству. Это накладывает гигантский отпечаток на мировоззрение, поведение, образ мышления и вообще на всю жизнь индивида.

Как я уже отмечал выше, метис, чем более он индеец, тем менее он этого желает. Он страдает сложным комплексом неполноценности, который толкает его на многие дурацкие поступки: на пластическую операцию, на покраску волос в «ля шатен» и даже на отбеливание кожи лица (некая пародия на комплекс Джексона).

Южанин прекрасно терпит американского и европейского туриста, никак не реагируя на внешность приезжих. Но он глубоко и генетически ненавидит своих, которые побелее.

Северянин же страдает ничуть не менее своего южного собрата. Его «северная» болезнь — тоже комплекс, но уже комплекс превосходства, глубокий, отвратительный снобизм по отношению к «нижестоящим» южанам. Истинный северянин всеми силами старается не показываться на юге, он объезжает южные районы по горным трассам, он показно и убежденно брезгует всем, к чему прикасалась рука южанина (за исключением руки прислуги, конечно, которая может иметь любой цвет, вплоть до угольного).

Разумеется, никто никогда не выскажет ничего подобного вслух, да еще и в вашем, «иностранном», присутствии. Более того, во время политических выборов любого уровня беленькие упитанные кандидаты с розовыми ноготочками охотно обнимаются и слюняво лобызаются именно с «темным» народом, потому что «темных», ясное дело, подавляющее большинство. Но я уверен: кандидатам этот патриотизм влетает в килограммы испорченных нервов и в литры перекиси водорода, которой они смывают бациллы юга со своих ухоженных ладошек после «дружеских» рукопожатий.

Да, юг не отличается особой чистотой, скромностью и образованностью. Юг более демократичен, более открыт, но низы есть низы, об этом читайте у Ленина. И преступность в низах, естественно, повыше «нормы».

«Белые» люди не больно-то боятся наглых вырывателей сумочек, не в этом дело. «Белые» панически опасаются, что кто-то сможет заподозрить их в родстве с «темными». Хотя, если потрясти известное древо практически любой «очень белой» семьи, то окажется, что индейские родственники имеются там обязательно, даже среди кровной родни.