Джозайя Флинт - Хобо в России

Чересчур близко связался с духоборами — Власти и Синод считали опального князя Хилкова одним из главных распространителей толстовства среди духоборов Закавказья; в 1895 г. Хилков решительно встал на защиту духоборов, подвергшихся жестоким репрессиям за сожжение оружия и отказ от военной службы, а в 1898 г., уже находясь за границей, способствовал эмиграции духоборов и собирал средства для переселения их в Канаду (см. Мазур В. А., «Хождение по мукам князя Дмитрия Александровича Хилкова», Известия Уральского государственного университета, № 15, 2000 (Проблемы науки и культуры, вып. 8).

Поглядел на письма — В письме к Хилкову Толстой говорил о «гонениях, их неизбежности, о невозможности защищать гонимых в подцензурной печати». Рассуждения Хилкова о преимуществе художественной формы по сравнению с «догматической» удостоились в этом письме суровой отповеди: «Художественный способ изложения баловство и всегда дает возможность отмахнуться от того, что не нравится, тогда как простой способ изложения обязателен. Главное же то, что не то что хочется, а чувствую себя обязанным попытаться, и последнее время жизни на это положить, сказать просто и ясно то, что сам понимаешь просто и ясно и что так нужно людям» (Опульская Л. Д., op. cit., с. 213). Согласно Опульской, «американский консул счел нужным доложить русским властям, те распечатали письма и запретили передачу», однако в данных мемуарах, по крайней мере, нет свидетельств перлюстрации писем.

Тюрьма Либби — тюрьма конфедератов в Ричмонде (Виргиния), где во время Гражданской войны в США в тяжелых условиях содержались пленные солдаты-северяне.

Поглядел на письма — В письме к Хилкову Толстой говорил о «гонениях, их неизбежности, о невозможности защищать гонимых в подцензурной печати». Рассуждения Хилкова о преимуществе художественной формы по сравнению с «догматической» удостоились в этом письме суровой отповеди: «Художественный способ изложения баловство и всегда дает возможность отмахнуться от того, что не нравится, тогда как простой способ изложения обязателен. Главное же то, что не то что хочется, а чувствую себя обязанным попытаться, и последнее время жизни на это положить, сказать просто и ясно то, что сам понимаешь просто и ясно и что так нужно людям» (Опульская Л. Д., op. cit., с. 213). Согласно Опульской, «американский консул счел нужным доложить русским властям, те распечатали письма и запретили передачу», однако в данных мемуарах, по крайней мере, нет свидетельств перлюстрации писем.

Динабург — немецкое название современного Даугавпилса в Латвии, также известного в разные времена как Двинск, Борисоглебск и т. д.

Доме Вяземского — речь идет о т. наз. «Вяземской лавре», возникшей в середине XIX в. на участке, приобретенном князьями Вяземскими для застройки доходными домами. «За сравнительно короткое время на территории от Фонтанки до Сенного рынка число длинных двухэтажных зданий достигло тринадцати. В них за незначительную плату одновременно могли находиться до 20 тысяч человек. В основном это были бродяги, нищие, воры, проститутки, бандиты, беспризорники. Очень скоро печально знаменитые ночлежки «Вяземской лавры» приобрели славу самых страшных трущоб старого Петербурга» (Синдаловский Наум, «Фольклор социальных низов Петербурга, или «не лезь в бутылку», Нева, № 7, 1998, с. 192–199). Почти все здания «Вяземской лавры», которая упоминается в произведениях Ф. Достоевского, В. Крестовского и мн. др. писателей, были снесены в 1910 г.

«Gouslitzki» или «Староверы»; родом они из окрестностей Богородска — Гуслицкая волость Богородского уезда была крупнейшим центром старообрядчества и вела оживленную торговлю (ткани, литье, иконы, рукописные книги). В районе Богородска (ныне Ногинск) подвизались также многочисленные фальшивомонетчики, изготовители подложных документов, свидетельств, сборных листов на ремонт храмов и т. д. Многие местные жители занимались попрошайничеством и, вооружившись поддельными бумагами, добирались не только до Москвы, но и до южных губерний. В этой же волости действовал известный разбойник второй половины XIX в. Василий Чуркин (см. Михайлов Сергей, «Веселые промыслы» гуслицкого края», Народное творчество, № 6, 2005, с. 60–61).

Чуть ли не родного языка — жители Гуслиц пользовались тайным «масойским» или «своим» языком (от «мае» — я).

«Chouvaliki», еще одна известная шайка — село Шувалово, расположенное между Боровском и Можайском, прославилось как один из центров попрошайничества; местные нищие, известные как «шувалики», дважды в год отправлялись большими караванами в дальние поездки, включавшие помимо черноземных губерний также Польшу, Финляндию и Прибалтику, попрошайничали и в столицах. «Шувалики» традиционно выдавали себя за погорельцев или жертв неурожая, под видом монахов собирали деньги на ремонт храмов.

Ракли — слово «ракло» («рахло») зафиксировано в жаргоне профессиональных нищих в конце XIX в., в некоторых случаях употреблялось в значении «обманщик, врун». Предположительно происходит от цыганского «ракло» / «ракли» (парень / девушка не цыганского происхождения).

Они известны по всей России как «Kazanskia Sieroty» — «Казанский сирота — назойлив и докучлив: от него не отвяжешься. От других его всегда можно отличить по особому мундиру и ухваткам… Он плут нагольный и образцовый притворщик: нищенством и попрошайством он простодушно промышляет, как подобные ему пензенские калуны, клепенские (смоленские) мужики и ведомые всему московскому люду и русскому миру воры и сквозные плуты — гуслицкие нищеброды. Разница у казанских с этими лишь только в местностях промысла: казанские «Волгам шатал, базаром гулял» и все князья, не без достаточных однако на то причин и оснований. Большею частию они — потомки бывших казанских мурз» (Максимов С., Крылатые слова. СПб., 1890, с. 155).

Называют себя «Kalousni», что происходит от их диалектного слова kalit — Обитатели известного «гнезда» профессиональных попрошаек Пензенской губернии, именовавшиеся иногда «колунами» или «калунами» (см. выше), называли себя «калилами» от местного слова «калить» — выть, выпрашивать плачущим голосом подаяние. Артели нищих-«колунов» путешествовали по всей центральной России, попрошайничали в столицах, добирались до Украины, Молдавии и Кавказа.

В деревне Галицино, в Пензенской губернии — имеется в виду село Архангельское Голицино, один из главных центров попрошайничества в губернии; в середине XIX в. насчитывало 377 дворов.