Душан Збавитель - Одно жаркое индийское лето

Это были указания весьма категорические и однозначные. Запрещались браки между отдельными кастами или по крайней мере между кастами, далеко стоящими друг от друга. Предписывалось выдавать дочь замуж до достижения половой зрелости, т. е. в детском возрасте, и сверх того требовалось, чтобы гороскопы, без которых ни один правоверный индус не сделает значительного жизненного шага, у жениха и невесты «совпадали». Если мы добавим к этому вполне естественное стремление учитывать социальный престиж и имущественное положение обеих семей, то легко поймем, что свадьба не была, да при таких условиях и не могла быть, результатом взаимного тяготения молодой пары и тем более взаимной любви, а становилась всего лишь итогом продуманной калькуляции.

Однако последнее десятилетие и тут во многом нарушило кастовую систему, причем в больших городах — весьма существенно. Все чаще при заключении брака решающее слово принадлежит жениху и невесте, а не их родителям, как было еще совсем недавно. В образованных слоях общества невеста сейчас уже редко, а жених еще реже безропотно подчиняются решению старших. Статистика в этом вопросе отсутствует, но достаточно поговорить с большим числом людей, чтобы понять, какие глубокие и далеко идущие изменения произошли и в этой древнейшей и тщательно поддерживаемой традиции.

Особенно красноречивое свидетельство новых веяний — брачные объявления, прежде всего в мадрасских газетах, ибо дравиды Южной Индии всегда были самым надежным бастионом индуистской ортодоксальности. В прежних объявлениях на первом месте указывалась искомая кастовая группа будущего жизненного партнера и подчеркивался юный возраст невесты. Теперь вы все чаще можете прочесть, что ищут жениха для девушки, которой «за двадцать», что каста жениха не является решающим моментом или что требуется «образование, а не приданое». Если же мы учтем, что объявления даются родителями молодых людей, которых хотят женить или выдать замуж, нам станет ясно, что новый образ мышления затронул уже и старшее поколение, всегда стремившееся скрупулезно выполнять все требования тысячелетнего свода законов Ману.

Впрочем, защитники старой системы не преминут обратить ваше внимание на то, что в Индии теперь все больше разводов, которые прежде были редким исключением. И верно, хотя количество разводов здесь несравнимо с их количеством в Европе или Америке, все же они имеют место. Случаются и вторые браки женщин, которые развелись или овдовели.

Возможно, Бенгалия, и в особенности модернизированная Калькутта, представляет собой исключение; об этом говорят и некоторые публикации в периодической печати. Так, например, комментатор делийской газеты «The Times of India» в номере от 4 мая 1979 года сетует по поводу того, что меньше недели назад в западноиндийском штате Раджастхан за один день было заключено около десяти тысяч детских браков, хотя закон установил нижнюю возрастную границу для вступления в брак у девушек — 18 лет и у мужчин — 21 год; еще больше автора возмущает, что это делалось не исподтишка, а было прямой и наверняка заранее подготовленной акцией, которую местные власти не могли не заметить. Однако сам он тут же справедливо добавляет, что насильственное вмешательство в подобных случаях значительно менее эффективно, чем метод терпеливого убеждения, неразрывно связанного с расширением грамотности и общего уровня образования. В доказательство достаточно привести тот факт, что в штате Керала, занимающем по уровню грамотности первое место, уже длительное время не было зарегистрировано ни одного случая заключения детского брака.

Раджастханский пример может быть сигналом чего-то более симптоматичного, нежели простая отсталость и приверженность религиозной ортодоксальности; об этом говорит демонстративный характер упомянутой акции. Ныне повсюду в Индии значительно настойчивее, чем прежде, ведется борьба между правоверными приверженцами старины и модернизаторами, преисполненными решимости окончательно устранить из индийской общественной жизни все предрассудки и пережитки прошлого. Трудно сказать, вдохновлялись ли индуистские консерваторы примером мусульман в некоторых исламских странах, словно бы попытавшихся повернуть развитие вспять, к средневековью, возвращаясь в судопроизводстве к бичеванию и отрубанию рук или стараясь приостановить процесс эмансипации женщин. Так, много шуму и раздоров вызвала в Индии кампания некоторых элементов индуистского общества, требующих узаконить почитание коровы и ее абсолютную неприкосновенность. И хотя реакция прессы и общественности показывает, что на большей части индийской территории это требование не пройдет, поддержка его поразительно велика.

Кажется, в ближайшем будущем в Индии окончательно завершится борьба, которая решит, склонится ли здесь общее развитие к старым образцам и традициям, или эта страна энергично пойдет на сближение с остальным миром.

До известной меры это относится и к современной культурной жизни Индии, хотя и не в столь значительной степени. В тех областях культуры, которые ориентированы на широкие, т. е. неграмотные, слои населения, проявляются попытки некоего возврата в прошлое — будь то в тематике (например, в кино) или в других наиболее устоявшихся формах искусства. Последнее относится прежде всего к возрождению старого народного театра джатры с репертуаром, состоящим из мифологических и псевдоисторических пьес, с песнями и танцами. Корни этого театра уходят по меньшей мере в XV столетие. Ныне возникают и пользуются большим зрительским интересом джатры, в максимальной мере сохраняющие старую песенно-танцевальную форму, но с совершенно современными сюжетами. Такова, к примеру, пьеса «Гитлер», изображающая успехи и падение диктатора Третьей империи, далекая от неукоснительного сохранения всех исторических деталей и непомерно выпячивающая любовное начало — взаимоотношения фюрера с Евой Браун, — но отнюдь не превозносящая нацистского вождя. Джатры когда-то не только развлекали, но и поучали и воспитывали зрителей — нынешние продолжатели народной театральной традиции тоже пытаются соединить обе эти функции.

Впрочем, по богатству и оживленности культурной жизни Калькутта все еще значительно опережает все остальные крупные индийские города. Речь, однако, идет не о количестве кинотеатров, которые одинаково многочисленны и любимы по всей Индии. Зато лучшая бенгальская кинопродукция стоит выше среднего индийского уровня, прежде всего социальной значимостью тематики. Один из примеров — фильм «Побег», где рассказывается история из недавних времен — времен «чрезвычайного положения». Молодой, совершенно аполитичный чиновник неожиданно теряет работу, потому что полиция спутала его с однофамильцем, активным политическим деятелем левого направления, и распорядилась на основе закона о государственной безопасности уволить со службы. Молодой человек с помощью друзей пытается добиться справедливости и при этом получает возможность глубже заглянуть за кулисы полицейских методов и политиканства. Когда наконец полиция готова отменить приказ об его увольнении, если он согласится стать осведомителем, герой фильма отвергает это предложение и активно включается в политическую борьбу.