Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика)

Это Красное море имеет в длину две тысячи шестьсот километров и в ширину — около двухсот сорока километров. Во времена Птоломеев и римских императоров оно было великой торговой артерией Древнего мира, и прорытый канал возвратил ему его древнее значение, которое отчасти восстанавливала и суэцкая железная дорога.

Я не старался даже понять каприза капитана Немо, побудившего его войти в этот залив-море, и был очень доволен, что «Наутилус» вступил в него. «Наутилус» шел средним ходом, то всплывая на поверхность, то углубляясь в море, чтобы избежать встречи с каким-либо кораблем. В этих условиях мне представилась возможность наблюдать это интересное море и на поверхности и внутри.

8 февраля, с рассветом, показалась Мокка — город, в настоящее время разрушенный, стены которого могут развалиться от одного звука пушечного выстрела и над которым возвышаются там и сям несколько зеленеющих финиковых пальм. В прежнее время город имел довольно большое значение: в нем обреталось шесть базаров, двадцать шесть мечетей, и его опоясывала каменная стена в три километра длиной, усиленная четырнадцатью фортами.

Затем «Наутилус» подошел к африканским берегам, где море было значительно глубже. Здесь, между двумя течениями кристаллической чистоты, мы могли сквозь окна любоваться кустарниками блестящих кораллов и огромными плоскими скалами, покрытыми великолепным зеленым ковром водорослей. Какое чудное зрелище, сколько разнообразия в пейзажах на гладких подводных рифах и вулканических островах, которые тянутся вдоль ливийских берегов! Но где вся растительность предстала во всей своей красе — это у восточных берегов, к которым вскоре «Наутилус» приблизился, именно у берегов Тегамы. Там цвели зоофиты; они не только расстилались ниже уровня моря, но и выступали в живописных сплетениях на поверхность воды; последние были причудливее, но не столь ярки, как первые, свежесть которых поддерживалась оживляющей влажной средой.

Сколько прелестных часов провел я таким образом у окон салона! Сколько чудных экземпляров подводной флоры и фауны, освещенных электрическим светом, вызывало мое удивление и восхищение! Водоросли, похожие на грибы, аспидного цвета актинии, расположенные словно флейты и ожидающие дуновения бога Пана; особого вида, свойственные этому морю раковины, приютившиеся в расщелинах скал, образуемых звездчатыми кораллами; наконец, тысячи экземпляров еще не виданного мною до сего времени полипняка — обыкновенной губки.

Класс губок, первый из группы полипов, получил название от того интересного продукта, польза которого общеизвестна. Губка — не растение, как до сих пор утверждают некоторые натуралисты, но животное низшего порядка — полипняк, который стоит ниже коралла. Что это животное, в том нельзя сомневаться, и приходится откинуть воззрение древних, относивших губку к промежуточной форме между животными и растениями. Впрочем, и современные натуралисты различно смотрят на строение губки. Одни говорят, что это полипняк, другие же, и в том числе Мильн Эдвардс, утверждают, что это единичный и отдельный индивидуум. Класс губок заключает в себе до трехсот видов, которые встречаются в различных морях и даже реках. Последние потому и получили название речных губок. Настоящей родиной губок считаются воды Средиземного моря, Греческого архипелага, берега Сирии и Красного моря. Там обретаются высшие сорта губок, цена которых доходит до ста пятидесяти франков, а также и высоко ценимые и пользующиеся большим спросом светлые сирийские губки, твердые берберийские и прочие.

Так как я не рассчитывал изучать этих зоофитов в Левантских водах, которые отделяли нас от Суэцкого перешейка, то воспользовался подходящими условиями и стал изучать их жизнь в водах Красного моря.

Я подозвал к себе Конселя, в то время как «Наутилус» медленно плыл на глубине от восьми до девяти метров мимо прекрасных скал восточного берега.

Тут росли губки всех форм: стеблевидные, листовидные, шаровидные и лапчатые. Они действительно оправдывали названия корзинок, чашек, прялок, лосиного рога, львиной ноги, павлиньего хвоста, Нептуновой перчатки, которые даны им рыболовами, руководствовавшимися более поэзией, чем наукой. Из волокнистой ткани губок, пропитанной почти жидким студенистым веществом, постоянно вытекали тонкие струйки воды, которые, доставив пищу клеточкам, выталкивались сократительным движением ткани. Студенистое вещество губки исчезает после смерти полипа, причем при гниении выделяется аммиак: тогда остаются только одни роговидные волокна, в каком виде и является губка в домашнем употреблении; она имеет рыжеватый оттенок и различна по форме, упругости, мягкости и прочности.

Эти полипы-губки прикреплялись к скалам, к раковинам моллюсков и даже к стеблям водорослей. Они наполняли малейшие впадины, то растягивались, то поднимались, то висели, как коралловые наросты.

Я объяснил Конселю, что губки ловятся двояким способом: иногда драгой, иногда руками. Последний способ, при котором необходимы водолазы, предпочтительнее, так как в этом случае сохраняется ткань полипняка, что значительно подымает его рыночную цену. Прочие зоофиты, расположившиеся среди губчатых полипняков, состояли из медуз очень изящного вида; представителями моллюсков явились разновидности кальмара, которые, по д'Орбиньи, свойственны исключительно Красному морю, а из пресмыкающихся часто встречались черепахи, доставлявшие нашему столу здоровую и вкусную еду.

Что же касается рыб, то они были многочисленны и часто замечательны. Вот название тех, которые чаще всего попадали в сети «Наутилуса»: скаты, среди которых находились лиммы коричневого цвета с неравными голубыми пятнами; главное отличие лимм от скатов составляет двойной губчатый шип; арнаки с серебряной спиной; морские коты с шипом на хвосте и бокаты в виде огромных плащей в два метра длиной; аодоны, совершенно лишенные зубов, хрящеватые рыбы, близкие к акулам; дромадеры длиной в полтора фута, у которых горб заканчивается загнутым шипом; офидии — настоящие мурены с серебряным хвостом, голубоватой спиной и коричневыми передними плавниками, окаймленными серой полоской; горамисы в четыре дециметра длиной; восхитительные каранксы, украшенные семью поперечными полосами черного цвета, с желтыми и голубыми плавниками и с золотистой чешуей; скары, лабры, балисты и тысячи других рыб, свойственных океанам, которые мы уже проплыли.

9 февраля «Наутилус» проходил по самой широкой части Красного моря, достигающей ста девяноста миль и находящейся между Суакином на западном берегу и Кунфудой на восточном берегу.

В этот день, в полдень, капитан Немо вышел на платформу, где я находился. Я дал себе обещание не отпускать его, не добившись, по крайней мере, намека на его дальнейшие намерения. Он подошел ко мне, как только меня заметил, и, предложив мне весьма любезно сигару, сказал: