Вольфганг Геншорек - 20000 километров по Сахаре и Судану

Португалии, однако, не суждено было долго оставаться единственной страной, извлекающей выгоду из колониального грабежа. В Испании, Голландии и Англии общественные силы, связанные с ранним этапом капиталистического производства, также стремились к колониальной экспансии; приморское положение этих стран было ничуть не менее выигрышным, чем положение их португальского конкурента.

Англия и Голландия не просто добились передела колониальных сфер влияния: они создали также новые формы и методы колониальной политики. В отличие от позднефеодальной и раннебуржуазной португальско-испанской колонизации здесь наряду с неэквивалентной торговлей вышли на первый план хищническая добыча сырья и борьба за рынки сбыта для развивающихся мануфактур. Поначалу, однако, не ставилась цель территориального раздела и образования замкнутых колониальных владений. Для этого необходимо было создать предпосылки, среди которых не последняя роль отводилась географической разведке внутриафриканских территорий. Таким образом, между географическим исследованием и дальнейшим освоением Африканского континента и колониальной экспансией на этот континент существовала взаимосвязь.

Когда Англия с завоеванием независимости Соединенными Штатами Америки лишилась в 1783 году одной из богатейших своих колоний, британские торгово-промышленные круги стали искать в Африке необходимую им компенсацию. По инициативе естествоиспытателя Джозефа Банкса (1743–1820), сопровождавшего Джеймса Кука (1728–1779) в его первом кругосветном путешествии, при поддержке этих кругов 9 июня 1788 года в Лондоне было основано Общество содействия открытию внутренних областей Африки, с деятельности которого началось планомерное освоение Африки. «В то время как круг наших знаний по Азии и Америке, — говорится в учредительном документе, — постепенно расширяется, исследование Африки продвинулось вперед лишь в отдельных областях… Карта глубинных районов континента представляет собой обширное белое пятно, куда географ, опираясь на авторитет Льва Африканского и… Идриси, неуверенной рукой вносит отдельные названия неисследованных рек и неизвестных народностей».

Учрежденное Общество сразу же дало понять, что оно не будет служить исключительно научным целям и, более того, что оно создано прежде всего в интересах развивающейся торгово-промышленной буржуазии: «Из всех преимуществ, которые удастся извлечь в результате лучшего ознакомления с глубинными районами Африканского континента, главными являются расширение торговли и развитие британской промышленности».

Снаряжавшиеся в Африку экспедиции в первую очередь должны были завязывать торговые отношения, искать торговые пути, особенно по судоходным рекам, и сообщать о политических и социальных условиях в землях, подлежащих покорению. Еще до Барта по поручению Африканского общества в Африку было послано несколько ученых из разных стран, например немецкий исследователь Сахары Конрад Хорнеман (1772–1801), родом из Хильдесхейма, получивший в 1796 году задание выяснить, действительно ли реки Нил и Нигер связаны между собой. Впервые в истории Хорнеман пересек Сахару и Судан. В 1806 году Общество послало в Африку швейцарца Иоганна Людвига Буркхардта (1784–1817), чтобы завершить начатое Хорнеманом дело. Так что не было ничего необычного в том, что участниками английской экспедиции стали немцы Генрих Барт и Адольф Овервег.

До 60-х годов XIX века африканские экспедиции были в основном лишь одиночными мероприятиями, преследующими конкретные цели. С 1800 по 1820 год туда стали снаряжать по две весьма скромные экспедиции ежегодно. Их число возросло с 1821 по 1830 год до восьми, однако с 1831 по 1840 год снизилось до трех. Далее исследовательская деятельность расширялась: с 1851 по 1860 год — 27 экспедиций, с 1861 по 1870 год — 29 — и приобрела широкий размах в связи с разделом мира между империалистическими странами: до 47 экспедиций с 1871 по 1880 год и 84 — с 1881 по 1890 год.

Наряду с данными, служившими чисто колониальным интересам, эти экспедиции благодаря путешественникам-ученым добывали сажные географические и историко-этнографические сведения. Их деятельность была особенно плодотворной в тех случаях, когда ученые, подобно Барту, сопротивлялись опеке своих хозяев и, охваченные истинным исследовательским пылом, самоотверженно трудились на благо науки. Изучая историю народов, населяющих земли южнее Сахары, они находили выдающиеся, самобытные историко-культурные произведения, на основании которых можно было доказать несостоятельность расистских теорий апологетов колониализма. Неудивительно поэтому, что результаты исследований этих первооткрывателей Африки игнорировались и отрицались, так же как и само экономическое, политическое и культурное развитие африканских народов. Так, район южнее Сахары, несмотря на то что в его изучении были достигнуты значительные успехи, и далее оставался «темным, лишенным истории континентом». Разные варианты фальсификации продолжают существовать и поныне, питая реакционные, расистские теории.

Итак, до середины XIX века исследование Сахары продвигалось очень медленно. Безлюдная пустыня не сулила никаких богатств, так что отсутствовал главный стимул оснащать туда экспедиции. Первые путешествия европейцев — например, французского коммерсанта д’Изгье, добравшегося в начале XV века до Нигера, или португальца Антонио Мальфанте, достигшего в 1447 году оазиса Туат, — долго оставались неизвестными.

Сообщения португальцев никого не вдохновляли на новые предприятия. А таковыми были, например, сведения Альвизе да Мосто, который, путешествуя вдоль побережий, убедился, что Сахара не что иное, как бесконечная, покрытая белым песком равнина. Это подтвердил и голландский мореплаватель Якоб Ле Мер (1585–1616). Первые путешественники, пытавшиеся проникнуть в пустыню, не опровергали это ложное представление, и о многообразии ландшафтов Сахары (а лишь седьмая часть ее территории покрыта песком) никто тогда не имел представления.

При исследовании глубинных районов Африки предпочтение отдавалось прежде всего рекам как будущим водным магистралям. Таким образом, начало изучения Сахары было тесно связано с проблемой Нигера. Шотландский врач Мунго Парк (1771–1806) предпринял первую серьезную попытку решить этот вопрос. Он достиг Нигера от устья Гамбии и тем самым доказал, что тот течет в восточном направлении и не имеет никакой связи ни с Гамбией, ни с рекой Сенегал. Хорнеман, который хотел добраться до Нигера из Египта, умер, не достигнув цели. В 1830 году благодаря исследованиям Хью Клаппертона (1788–1827), Уолтера Аудни (умер в 1824 году) и Диксона Денэма (1786–1828) направление течения Нигера было определено.