Вольфганг Геншорек - 20000 километров по Сахаре и Судану

Kurze Skizze von Timbuktu in der Vergangenheit und Gegenwart. In: Zur Erinnerung an d. Feier des 30jahrigen Stiftungsfestes d. Gesellschaft f. Erdkunde zu Berlin am 18. April 1858. B. 1858.

Reise von Assuan über Berenike nach Kosser im October und November 1846. In: Zeitschr. f. allgem. Erdkunde. N. F. Bd. 7. 1858. S. 1–31.

Das Becken des Mittelmeeres in natfirlicher und kulturhistorischer Beziehung. Hamburg, 1860.

Reise von Trapezunt durch die nordliche Halfte Klein-Asiens nach Skutari im Herbst 1858. Gotha 1860. (Trg. H. 3 zu Petermanns Geogr. Mitteilgn.).

Neger und Negerstaaten. In: Deutsches Staatsworterbuch. Hrsg. von J. C. Bluntschli. Stuttgart 1860. Bd. 7, c. 219–247.

Sammlung und Bearbeitung Central-Afrikanischer Vokabularien. Gotha 1862.

Reise durch das Innere der Europaischen Türkei von Rustschuk fiber Philipoppel, Rilo (Monastir), Bitolia und Thessalischen Olymp nach Saloniki im Herbst 1862. В., 1864. Auch in: Zeitschr. fur allg. Erdkunde. N. F. Bd. 15. 1863, c. 301–358; 457–538. Bd. 16. 1864, c. 117–208.

llaliaander R. Heinrich Barths Leben und Wirken. In: Barth, Heinrich: Im Sattel durch Nord- und Zentralafrika. Wiesbaden 1967, c. 283–379.

Keienburg E.: Der Mann, der Abd el Kerim hieB. Heinrich Barths Forscherleben in Wüste und Wildnis. В., 1966.

Schubert G. von: Heinrich Barth, der Bahnbrecher der deutschen Afrikaforschung. В., 1897.

В истории изучения Африки XIX в. не было недостатка в ярких и выдающихся личностях. Обстановка во внутренних областях Африканского континента, время и общее состояние науки того времени делали любую попытку проникнуть на несколько сотен километров от побережья предприятием в высшей степени рискованным и опасным. Людские потери большинства европейских экспедиций бывали колоссальными — от половины до двух третей их численного состава, несмотря на то что к середине века уже был известен хинин. Поэтому «открытие» внутренних районов Африки европейцами (сами-то африканцы знали свою землю достаточно хорошо, и ни одна экспедиция не обходилась без африканцев-проводников) было по плечу лишь отважным и решительным людям. Их судьбы складывались по-разному, неодинаковыми были и практические результаты их деятельности, и далеко не всем удавалось вернуться на родину.

В этом смысле немецкий ученый Генрих Барт мог считаться на редкость удачливым. Он пробыл в малоизвестных областях Центрального и Западного Судана почти шесть лет, дольше, чем какой-либо европеец до него. Барт благополучно возвратился в Европу и получил признание своих научных заслуг, пусть и не всегда, по его мнению, достаточное. Наконец, он сумел собрать и доставить в Великобританию и Пруссию колоссальный по объему научный материал, в ряде случаев не до конца оцененный еще и сегодня. Таким образом, перед нами, казалось бы, блистательная научная карьера. И все-таки, читая жизнеописание Барта, принадлежащее перу исследователя из ГДР В. Геншорека, сочувствуешь Барту, сожалеешь, что этот незаурядный человек так и не смог до конца раскрыть свои выдающиеся способности. Так в чем же дело?

Можно, конечно, заметить, что Барт обладал далеко не легким и не простым характером. Но дело заключалось не просто в его характере. Простолюдину, выбившемуся из низов ценой огромного упорства и самопожертвования — и собственного и родительского, нелегко было получить в Прусском королевстве — дворянско-помещичьем государстве — «место под солнцем», достойное его способностей и знаний. Цитируемая в книге переписка Барта с высокими сановниками достаточно хорошо показывает, насколько раздражал «их превосходительства» своими настойчивыми просьбами сын торговца, не имевший даже звания доцента. Барт же знал себе цену и не скрывал этого ни перед министрами прусского короля, ни перед лордом Пальмерстоном. Понятно, что это чувство гордости и собственного достоинства «плебея» не слишком нравилось власть имущим. Однако и не в этом было главное. Просто Барт пришелся не ко времени. До объединения Германии под эгидой Пруссии и создания Германской империи, до перехода немецкого капитализма в империалистическую стадию развития колониальный вопрос не занимал много места в кругу интересов прусской правящей верхушки, тем более что пока еще нечего было и пытаться конкурировать с Британией в торговле с африканскими странами. Отставание Пруссии 40–50-х годов от сильнейшей капиталистической страны мира было весьма жестокой экономической и политической реальностью. И понятно, что государственная поддержка экспедиции Барта представлялась королевскому правительству попросту бессмысленной.

Несколько по-иному обстояло дело в Великобритании. С 90-х годов XVIII в. ей принадлежало неоспоримое первенство в африканских исследованиях. Мунго Парк, Александр Лэнг, Хью Клаппертон, Джон и Ричард Лендеры и многие другие первооткрыватели принесли заслуженную славу британской науке. Их трудами была решена проблема течения Нигера, они первыми из европейцев познакомились с могущественными африканскими государствами Центрального и Западного Судана — Борну и Сокото. И все же полученные ими сведения оставались фрагментарными, а как раз с конца 40-х годов прошлого века правящие круги Британии готовились всерьез заняться «освоением» района нижнего течения Нигера и его притока Бенуэ. Да и более далекие области, например бассейн озера Чад, также заинтересовали англичан. Речь пока еще шла не о территориальных захватах, а о «свободе торговли», хотя и для этого нужны были глубокие знания африканских стран. Задача получить их и ставилась перед экспедицией Дж. Ричардсона, в которую Барт и Овервег вошли на правах добровольцев и которая отправилась из Триполи (служившего исходным пунктом всех британских экспедиций через Сахару) в 1849 г.

Британское правительство ничего не имело против участия в экспедиции Ричардсона двух немцев. В конце концов при сохранении общего руководства за британским подданным и неукоснительном выполнении главных практических задач — в первую очередь установления торговых отношений и заключения соответствующих договоров с африканскими правителями — важные сведения, собранные этими немецкими учеными по географии, этнографии, климатологии, другим областям знаний, могли оказаться весьма полезными. А денежное содержание добровольцам не было обременительно для правительства ее величества королевы Виктории.

Оставшись волею судеб один после смерти своих спутников, Барт с присущими ему добросовестностью и педантизмом выполнял политико-коммерческие функции, возлагавшиеся до того на экспедицию в целом. В этом отношении в Лондоне не могли предъявить к нему никаких претензий. Но Барт был прежде всего ученым, и научные интересы неизменно оставались в центре его внимания. А это как раз и раздражало чиновников всех уровней в лондонских канцеляриях: этот задиристый немец и признания и наград-то требовал не столько за выполнение инструкций кабинета, сколько за какие-то свои научные заслуги, которые чиновную публику если и занимали, то лишь постольку-поскольку…

А научные заслуги эти действительно были огромными. Генрих Барт был первым европейцем, посетившим Борну, Сокото и другие суданские государственные образования, со специальной и многогранной научной подготовкой. Историк, археолог, лингвист, географ, климатолог, он сумел нарисовать небывало полную для того времени картину центральных областей Судана — от озера Чад до внутренней дельты Нигера; положил начало изучению языков многих народов региона, впервые познакомил Европу с блестящими памятниками средневековой арабоязычной письменности, созданными в долине Нигера. Барт с живейшим интересом общался с жителями тех стран, где бывал, причем делал это без становившегося уже к тому времени обычным у многих европейцев чувства презрительной снисходительности к «туземцам».