Юрий Аракчеев - Зажечь свечу

Однако не надо забывать, зачем ты пришел, дорогой товарищ.

Заложив руки в карманы, Петя прошел между домами. Хорошие хибары, черт побери! Внизу магазин, аптека… Грунт вокруг домов в основном уже выровнен, только в одном месте еще стояло несколько рабочих с лопатами, поджидая подъезжающий самосвал. С верхом нагруженный самосвал подъехал, остановился, засипел натужно опрокидывающий кузов двигатель, кузов поднялся, открылся задний борт, посыпалась черно-бурая, мягкая земля… Нет-нет, не земля — торф… Кстати, для чего применяется торф? Для удобрения. Что ж, отлично, — значит, трава на газонах будет густая и сочная. Опытный глаз «прожекториста» не увидел здесь никакого подвоха, и Петя отошел от рабочих, которые уже заработали лопатами.

Уже отойдя на приличное расстояние, он оглянулся еще раз. И остановился. Самосвал отъезжал, а рабочие принялись энергично разравнивать оставшуюся кучу торфа. «Зачем же разравнивать ее? — подумал Петя. — Ведь если это удобрение, то его нужно ровным слоем рассыпать по газонам, а не укладывать в одном месте». Он подошел к газону, который был уже готов — оставалось, видимо, только посеять траву, — и наклонился. Земля, обыкновенная земля, комковатая, глинистая. Торфом, по всей вероятности, здесь и не пахнет. Так-так.

А рабочие тем временем уже почти разровняли привезенный торф, и некоторые выпрямились со своими лопатами, опять, видимо, ожидая машины. Точно: на дороге показался самосвал с торфом.

Черт побери! Что-то тут не того… Сделав равнодушный вид, Петя опять подошел к группе рабочих — самосвал подъехал и уже натуживался — и с независимым видом поглядывал на кузов самосвала, передний борт которого поднимался все выше и выше. В темно-бурой осыпающейся куче торфа на миг сверкнула зеленая веточка брусники…

— Эй, бабы, давай наваливайся! — сказал мужчина с папиросой в зубах и стукнул лопатой по кузову самосвала. — Ровняй грунт!

Самосвал отъехал, женщины принялись за работу, а Петя внимательно огляделся. В этом месте, видимо, была естественная впадина на поверхности почвы, и, вместо того чтобы засыпать ее землей, они… сволочи, что делают! — тратят драгоценный болотный торф… Ну, погодите… Сохраняя все тот же равнодушный вид, он повернулся и медленно зашагал к дому. На миг он подумал, что, может быть, они все-таки просто готовят большую кучу, чтобы потом…. Нет, ерунда, все ясно предельно, он обернулся и еще раз убедился, что они именно ровняют грунт.

Факт № 1, сказал Петя. Разведка донесла… Неплохо бы хоть какую фамилию, просто так, для документальности, чтобы уж наверняка…

Когда вошли все пятеро в кабинет начальника управления Бахметьева и Сыпчук увидел из-за спины Нестеренко, Нефедова и Старицына лицо и мощные плечи человека в свитере, сидящего за столом, что-то сразу не понравилось ему. Он, собственно, вовсе не был заинтересован во всей этой истории с проверкой — гораздо больше его занимали дела в своей бухгалтерии и в семье. Однако так настойчиво и вежливо его упрашивал Нефедов — вежливо! Именно это уломало Сыпчука, — а потом сам Хазаров звонил ему лично и тоже просил о том же, — что он вынужден был согласиться. Он знал Барнгольца, слышал о нем, и то, что именно этот человек был бухгалтером в ревизуемом СУ, а следовательно, именно с ним придется Сыпчуку иметь дело в первую очередь, тоже сыграло роль.

Дело в том, что Соломон Барнгольц, по глубокому убеждению Сыпчука, был прожженный жулик, многоопытный человек, и вывести его на чистую воду мог только тоже опытный человек — такой, как Сыпчук Степан Евгеньевич, бухгалтер с двадцатидевятилетним стажем.

Так, по крайней мере, говорил Нефедов. Так после разговора с Нефедовым решил и Сыпчук. Вежливость! Вот чем всегда можно было уломать Степана Евгеньевича. И Сыпчук сумел настроиться на боевой лад. Ему понравилось короткое и дельное совещание в закусочной, понравился Нефедов и его план.

Войдя в кабинет и увидев лицо и фигуру Бахметьева, а затем и став свидетелем его странного телефонного разговора, опытный Сыпчук мгновенно все понял и, стараясь не обратить на себя внимания, незаметно вышел из кабинета. Жаль, что он раньше не посмотрел, где находится бухгалтерия, тогда не пришлось бы сейчас искать ее, теряя драгоценные секунды.

И пока маленький, сутулый Степан Евгеньевич Сыпчук, подслеповато щурясь сквозь очки, искал в коридоре дверь с надписью «Бухгалтерия», главный бухгалтер управления Соломон Иванович Барнгольц успел сделать следующее. Повесив трубку после разговора с Бахметьевым, он открыл ящик стола, вытащил одну из толстых папок и положил ее на свой стул под широкую блинообразную подушку, которую клал на сиденье. Потом, сев, он позвонил начальнику второго участка Уманскому и сказал, что приехала комиссия и пусть он ждет ее на своем участке. Сказав это, он тотчас повесил трубку и, набирая заветный номер телефона, краем глаза увидел, что в бухгалтерию вошел незнакомый мужчина угрюмого вида. Не обращая на него ровно никакого внимания, Барнгольц спокойно спросил секретаршу Мазаева, нельзя ли соединить его с Иваном Николаевичем сейчас же. В ответ секретарша сказала, что его сейчас нет. Тогда Барнгольц попросил передать, что звонили от Михаила Спиридоновича по важному делу.

А рядом с его столом уже стоял и многозначительно молчал Сыпчук.

Тем временем в кабинете начальника управления Бахметьев, радушно встречая гостей, расспрашивал Нефедова о самочувствии Пантелеймона Севастьяновича Хазарова, просил передать ему привет при случае и, сокрушенно разведя руками, спросил вдруг:

— И что же это ему вздумалось прислать комиссию, а? Хотя да, понимаю, понимаю, сейчас вообще так принято, конечно-конечно, в свете новых решений… Что ж, пожалуйста, милости просим — у вас свой участок работы, у нас свой, стараемся, как можем…

И такую приветливость излучало его лицо, так рад он был вроде бы приезду этих людей, что казалось, — не ревизионную комиссию принимает он, а дорогих гостей…

И даже Старицыну, который сначала почувствовал симпатию к этому крепкому, бодрому человеку, даже ему неприятно стало.

Нестеренко же, вдруг ощутив себя на коне, оборвал этот лицеприятный монолог начальника и сказал:

— Ну так вот, значит, товарищ Бахметьев… — Он насупился и продолжал: — Так вот, значит… Товарищ Сыпчук займется вашей отчетностью, в бухгалтерию его, пожалуйста… А мы, то есть мы все четверо, значит… Хотим убедиться…

Нефедов, который с удивлением взирал на своего косноязычного командира, решил вмешаться:

— Если разрешите, Михаил Спиридонович, мы бы хотели съездить куда-нибудь на объект… Вот товарищи Гец и Старицын… Познакомьтесь.

Старицын протянул руку и почувствовал крепкое пожатие Бахметьева.