Дмитрий Скалон - Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году

Великий князь Николай Николаевич Старший и А. А. Скалон на кавалерийских маневрах. 1860-e гг.

Старинный французский дворянский род Скалонов, согласно фамильной легенде, восходит ко времени первых крестовых походов. В 1098 году, при штурме арабской крепости Аскалон, что в Палестине, более других отличился незнатный воин, первым пробившийся на крепостную стену. Граф Готфрид Бульонский пожаловал его золотыми шпорами и дворянским титулом, повелев именоваться впредь д'Аскалоном. Геральдическими знаками герба новою дворянского рода стали лилии и мечи – символы душевной чистоты и воинской доблести. На русской воинской службе Скалоны появляются, видимо, в конце царствования Алексея Михайловича, в начале 70-х годов XVII в. Отныне рыцарский род «лилий и мечей», не утративший ни честности, ни доблести, начинает ратную службу новой Отчизне. В штатных расписаниях российского офицерского корпуса армии Петра Великого за 1710 год числились Степан и Даниил Скалоны. Степан имел чин инженер-капитана и служил в Московском арсенале, Даниил, поступивший на военную службу в звании унтер-офицера, продолжил ее в Коллегии иностранных дел, затем состоял флигель-адъютантом генерал-фельдмаршала князя И. Ю. Трубецкого. Его сын, Антон Даниилович, участвует в Крымских походах фельдмаршалов Ласси и Миниха, а первое штаб-офицерское звание майора и первый орден Святого Равноапостольного Георгия Победоносца IV степени получает во время Семилетней войны. [24]

В начале царствования Екатерины II начинается сибирский этап его военной биографии. С 1766 года он командовал драгунской кавалерийской бригадой, расквартированной в Бийской крепости. Сибирские драгуны тогда считались одними из сильнейших в линейной кавалерии империи и именовались «кавалерией высшего ранга российских провинций».

«Звездным часом» в судьбе драгунского командира, к этому времени уже получившего чин генерал-майора, стал 1774 год, когда он наносит ряд крупных поражений отрядам Пугачева, пытавшимся прорваться в Западную. За «усмирение» Пугачевского бунта А. Д. Скалон в 1775 г. был пожалован орденом Святой Анны I степени, а восьмилетний сын Антон был зачислен рядовым в роту лейб-гвардии Преображенскою полка, где капитаном состоял сам наследник – цесаревич Павел. В тот год впервые пересеклись судьбы будущего героя 1812 года и будущего российского императора. Еще через год А. Д. Скалон становится командующим всеми войсками сибирских провинций, затем следует производство в чин генерал-поручика. На новом посту он показал себя «талантливый администратором и хозяйственником» – как сказали бы мы сегодня. Оставаясь боевым кавалерийским генералом, А. Д. Скалон заботился и об установлении мирных, взаимовыгодных отношений с местными народами, и о хозяйственном освоении пограничных районов юга Западной Сибири. Еще в 1774 г. он составил первый в России русско-киргизский словарь-разговорник, а в 1776 г. его стараниями по всем крепостям укрепленных линий проведены первые опыты пчеловодства. Умер А. Д. Скалон в 1777 г. во время инспекторской поездки в Усть-Каменогорскую крепость, где и был погребен.

Его сын Антон Антонович так же посвятил себя военной службе. Его карьере способствовал император Павел I и в 1800 году он был уже шефом Иркутского драгунского полка и генерал-майором, а затем и генерал-инспектором всей кавалерии Сибирского корпуса! В 1800 году А. А. Скалон побывал в Петербурге, где после официального представления императору по случаю пожалования генерал-майорского чина имел с Павлом I долгую, доверительную беседу. По свидетельствам очевидцев монарх был весьма благосклонен к генералу, удостоил его чести разделить с ним обеденную трапезу и, представляя своему ближайшему окружению и семье, воскликнул: «Вот мой сибирский Скалон!» Доверие императора к Скалону было столь велико, что, узнав о якобы созревшем заговоре своих сыновей, подготовил указ о заключении Александра в Петропавловскую крепость и ссылке Константина в Иркутский драгунский полк под личный надзор преданного генерала. Затем последовали трагические события и марта 1801 года.

Вскоре после переворота новый император Александр I подписал прошение генерал-майора А. А. Скалона об отставке, наложив резолюцию: «С почетным правом ношения мундира, но без пенсиона». Партикулярная, штатская жизнь отставного драгунского командира продолжалась до весны 1806 года. В это время Россия, ведущая войну с рожденной гением Наполеона Французской империей, как никогда нуждалась в тех опытных генералах, которые по разным причинам оставили службу после марта 1801 года.

С 26 апреля 1806 г. генерал Скалон снова в седле, снова он командует эскадронами своих сибиряков, снова его полк становится одним из лучших не только в Сибирском корпусе, но и во всей драгунской кавалерии империи. Уже через шесть месяцев в его послужном списке появляется резолюция командующего войсками Сибири генерал-лейтенанта Н. И. Лаврова, свидетельствующая, что генерал-майор Скалон «к повышению достоин, своим служением предан». В этом же документе есть записанные собственноручно Скалоном краткие автобиографические сведения, которые сообщают, что он «французской нации из дворянства, уроженец российский, лютеранской веры генерал-лейтенанта сын; российскую службу принял навечно и по отставке желаю остаться в России и на подданство со своими детьми присягу принял».

Уже в 1807 году драгунский генерал сменяет Лаврова на посту командующего, а год спустя руководит передислокацией: размещенных в Сибири регулярных полков на западные границы России.

К началу войны генерал-майор А. А. Скалон командовал драгунской бригадой, состоявшей из Сибирского, Иркутского и Оренбургского полков и входившей в 3-й кавалерийский корпус графа П. П. Палена. С первых же дней боев с французами корпусу пришлось отступать от белорусского города Лиды фактически в полуокружении вражеских соединений генерала Нансути и маршала Мюрата. На пути к Смоленску бригада Скалона сдерживала натиск восьми дивизий Мюрата и трижды удостаивалась благодарности командующего армией Барклая-де-Толли.

Наконец, обе русские армии соединились под Смоленском, и измученные полки получили короткую передышку. В посланном тогда же письме к жене Антон Антонович на ее вопрос о возможном исходе войны отвечал: «Я тебе не пишу ничего о военных действиях, но только скажу, что Бог русских никогда не оставлял. Хотя враг и зашел далеко, но он падет от оружия нашего!»

Во время кровопролитного Смоленского сражения особенно напряженные бои шли у Молоховских ворот, в Рачевском предместье крепости. Здесь позиции защищали батарейная рота полковника Апушкина и Иркутский драгунский полк во главе с самим бригадным командиром А. А. Скалоном, а Сибирский и Оренбургский полки бригады вместе с казачьими сотнями прикрывали их фланги. Постоянно атакуемые конной дивизией Брюйера и корпусом маршала Нея, полки несли тяжелые потери, у артиллерийских орудий четырежды менялась прислуга, но русские рубежей не оставляли. Когда поступил приказ об отступлении, генерал с Иркутским драгунским полком остался в арьергарде, прикрывая отход артиллерии и егерей. В это время кавалерия Брюйера начинает еще одну атаку. И вот тогда Скалон, желая выиграть время для отвода пушек и пехоты, решается на отчаянный шаг. Сразу за последним залпом русских орудий последовала молниеносная контратака драгунских эскадронов во фланг наступающих французских полков. Неприятель дрогнул, сметал ряды и на короткое время утратил наступательный порыв. Но этих десяти – пятнадцати минут оказалось достаточно для спасения батарей и пехотного прикрытия.