Жюль Верн - Пять недель на воздушном шаре

– Мне кажется, – сказал Кеннеди, – что я различно полуразвалившиеся каменные стены.

– Они были разрушены фулахами в тысяча восемьсот двадцать шестом году, тогда город был на одну треть больше. Тимбукту с одиннадцатого века являлся для всех вожделенной добычей и поочередно принадлежал туарегам, сонраи, марокканцам и фулахам. Да, этот когда-то великий центр цивилизации, где в шестнадцатом веке ученый Ахмед-Баба владел библиотекой в тысячу шестьсот рукописей, теперь не что иное, как торговый склад Центральной Африки.

Город в самом деле казался заброшенным. На нем лежал отпечаток неряшливости, как на всех отживающих свой век городах. На окраинах скопились огромные кучи мусора; они высились как пригорки – единственные в этой ровной местности, если не считать холма, стоявшего в центре рыночной площади.

Когда «Виктория» проносилась над городом, в нем началось движение, забили даже барабаны. Но вряд ли последний захудалый местный ученый имел время исследовать новое удивительное явление. Воздухоплаватели, подхваченные могучим ветром пустыни, уже неслись над извилистыми берегами Нигера, и вскоре город Тимбукту стал одним из их мимолетных путевых впечатлений.

– Куда же теперь занесет нас судьба? – задумчиво проговорил доктор.

– Хорошо, если б на запад, – заметил Кеннеди.

– Вот как! – воскликнул Джо. – А что касается меня, то, если б пришлось вернуться тем же путем на Занзибар и даже лететь через Атлантический океан в Америку, – это ничуть меня бы не испугало.

– Но, видишь ли, Джо, прежде всего надо иметь возможность это сделать, – возразил Фергюссон.

– А чего нам, мистер Самуэль, не хватает для этого?

– Газа, мой милый. Подъемная сила нашей «Виктории» заметно слабеет. И надо очень бережно относиться к водороду, чтобы нам его хватило до побережья океана. Мне придется даже начать выбрасывать балласт. Как видно, мы стали слишком тяжелы.

– Вот что значит, мистер Самуэль, ничего не делать! – воскликнул Джо. – Лежишь себе по целым дням в гамаке, как бездельник, ну, поневоле начнешь жиреть и прибавлять в весе. Когда мы вернемся, все найдут, что мы невозможно растолстели.

– Да, можно сказать, размышления, достойные Джо, – отозвался охотник. – Но подожди, друг мой, еще неизвестно, что будет впереди. Мы далеко еще не у цели… А скажи, Самуэль, в какую точку побережья мы, по-твоему, попадем?

– Очень затрудняюсь ответить тебе на это, Дик. Мы ведь находимся во власти очень непостоянных ветров. Скажу одно: я был бы счастлив, если бы удалось спуститься между Сьерра Леоне и Портендиком. Там мы нашли бы друзей.

– Приятно было бы пожать им руки, – промолвил Дик. – Ну, а в данную минуту мы летим в нужном направлении?

– Не совсем, Дик, не совсем. Взгляни на стрелку компаса – нас сейчас несет на юг, и мы поднимаемся к истокам Нигера.

– Какой был бы прекрасный случай открыть эти самые истоки, если бы, к сожалению, их уже не открыли до нас, – вмешался Джо. – А что, никак нельзя, мистер Самуэль, открыть еще какие-нибудь его истоки?

– Нет, Джо. Но успокойся, – я надеюсь, мы не залетим так далеко.

При наступлении ночи доктор сбросил последний балласт, и «Викторяя» поднялась. Но вскоре горелка при полном пламени едва была в состоянии поддерживать ее на одной и той же высоте. В это время «Виктория» находилась в Шестидесяти милях южнее Тимбукту, а на следующее утро она уже была на берегах Нигера, недалеко от озера Дебо.

Беспокойство доктора Фергюссона. – Упорное воздушное течение к югу. – Туча саранчи. – Город Дженнэ. – Столица Сегу. – Перемена ветра. – Сожаления Джо.

В том месте, где очутилась «Виктория», русло Нигера было разделено большими островами на мелкие рукава с очень быстрым течением. На одном из островов путешественники увидели несколько хижин пастухов, но сделать точные съемки этих мест было невозможно, ибо скорость, с которой неслась «Виктория», все возрастала. К несчастью, ее относило к югу, и она в какихнибудь несколько минут промчалась над озером Дебо.

Фергюссон, расширяя, насколько мог, водород, искал на разных высотах другое воздушное течение, но не находил его и вскоре отказался от этого маневра, вызывавшего усиленную утечку газа, который просачивался через изношенные стенки аэростата.

Доктор не говорил ни слова, но стал очень беспокоиться. Упорное воздушное течение, уносившее шар к югу, разрушало все его планы. Он теперь уж не знал, на кого и на что рассчитывать. Если они не доберутся до английских или французских владений, что будет с ними среди, дикарей, опустошающих побережье Гвинеи? Как дождаться там судна, на котором они могли бы вернуться в Англию? А этот ветер несомненно мчал их к стране Дагомее, обитатели которой отличались особенной дикостью; султан, – а в его руки они должны были неминуемо попасть, – имел обыкновение во время народных празднеств приносить в жертву тысячи людей. Там, конечно, их ждет верная гибель. С другой стороны, «Виктория» все больше выдыхалась, и доктор чувствовал, что скоро она окончательно сдаст.

Между тем погода как будто стала проясняться, и у Фергюссона появилась было надежда на то, что с прекращением дождя могут наступить перемены в воздушных течениях.

Вдруг замечание Джо вернуло его к печальной действительности.

– Ну вот, – проговорил тот, – дождь опять усилился, и на этот раз. судя по приближающейся туче, это уж будет настоящий потоп.

– Как? Опять надвигается туча? – воскликнул доктор.

– Да еще какая! – отозвался Кеннеди.

– Могу сказать, что подобной тучи я в жизни не видывал, – прибавил Джо, – края ее как-то вытянуты, словно по шнуру.

– А я уж было встревожился, – сказал Фергюссон, откладывая в сторону зрительную трубу, – это совсем не дождевая туча.

– Что же это такое? – удивился Джо.

– Это туча, но туча саранчи.

– Саранчи! – воскликнул Джо.

– Да, это миллиарды саранчи, как смерч, проносящиеся над краем. И горе ему, если она здесь сядет, – все подвергнется опустошению.

– Хотелось бы мне на это посмотреть! – заявил Джо.

– Погоди, мой милый, минут через десять туча нас догонит, и ты увидишь все это собственными глазами.

Фергюссон был прав: темная плотная туча в несколько миль длиной уже приближалась с оглушительным шумом, бросая на землю огромную тень; это была несметная орда саранчи. Шагах в ста от «Виктории» вся эта масса опустилась на цветущий ярко-зеленый край. Через каких-нибудь четверть часа саранча поднялась и понеслась дальше, а аэронавты успели еще увидеть издали совершенно голые кусты, деревья и словно скошенные луга. Можно было подумать, что внезапно наступившая зима сковала землю и сделала ее бесплодной.