Вячеслав Пальман - Кратер Эршота [иллюстрации Б. Коржевский]

Они поцеловались снова и крепко пожали друг другу руки. Сперанский с посветлевшим от радости лицом и сияющими глазами смотрел на своих новых друзей, ощупывал их одежду, обнимал, пожимал им руки, быть может желая убедить самого себя в реальности происходящего.

— Но, товарищи, почему вы знаете меня? Откуда вам стала известна моя история? И что за случайность помогла вам обнаружить моё местопребывание? Неужели Никита Петрович жив? Но ведь он, несомненно, был уверен в моей гибели…

— Увы!.. Ваш спутник давно спит вечным сном. Мы нашли его прах в нескольких сутках ходьбы отсюда. Потеряв вас, он потерял остатки физических и моральных сил и не мог уже преодолеть трудности, какие вам удавалось одолеть вдвоём. Но он оставил записку, которая и привела нас сюда. Когда Никита Петрович потерял надежду найти вас, он продолжал путь один. Пройдя от злополучной пещеры километров восемьдесят на юг, он упал в полынью, отморозил ноги и умер от гангрены в яранге одного охотника якута, недалеко отсюда, в Золотой долине. Мы, геологи, случайно набрели на могилу Иванова и нашли его дневник. По следам дневника мы пришли сюда. Я сразу догадался, кто вы.

Во время всей описываемой сцены на мамонтов не обращали внимания.

А мамонты стояли неподвижно, как изваяния. Их большие уши были слегка откинуты назад. Казалось, умные животные прислушиваются к странным голосам этих маленьких существ. Гиганты удивляли своим ростом. Если бы не длинная шерсть, свисавшая у мамонтов с живота более чем на метр, люди могли бы свободно, чуть пригнув головы, пройти у них под брюхом.

Но вот Сперанский поднял голову и скорее выдохнул, чем выкрикнул:

— Гха… Гха!.. Дик… Лас… Домой!

Животные послушно переставили свои ноги-тумбы, замотали головами и, выставив длинные бивни, пошли вперёд. Туй и Кава, давно ретировавшиеся подальше, заметив, что чудовища уходят, сделали большой круг и молчком, трусливо поджав хвосты, вернулись к своим хозяевам. Они даже не лаяли на мамонтов, подавленные величественным видом животных.

Не в силах справиться с охватившим его любопытством, Петя спросил:

— Скажите, это мамонты?..

— Да, дорогой мальчик, это мамонты, — ответил Сперанский, улыбаясь. — Самые настоящие, живые мамонты и, пожалуй, единственные в мире представители эпохи великих оледенений. Как ни странно, но им удалось дожить до наших дней. Мы ещё поговорим об этом, мой юный друг. Вы, верно, гимназист, да?

Петя растерянно оглянулся на Ускова. Все улыбнулись. Геолог заметил:

— У нас классические гимназии упразднены. Их заменила общая средняя школа

— десятилетка. Петя перешёл в восьмой класс…

— Да, да… — Сперанский стал тереть лоб, что-то припоминая. — Простите меня… ведь я так далёк от современной жизни, господа… Последнее, что я знал. это то, что в начале 1917 года произошла революция и царь отрёкся, а в начале апреля в Петрограде ждали Ленина, руководителя партии большевиков. Владимир Ильич Ульянов-Ленин… Что с ним? Он жив?

Пусть читатель сам представит себе то волнение, с которым члены поисковой партии 14-бис давали первый урок политграмоты старому члену партии большевиков, почти тридцать лет прожившему на дне кратера, вдали от человеческого общества.

Усков, однако, боялся утомить старика. Тот буквально онемел от волнения.

— Довольно на сегодня, — сказал геолог, улыбаясь. — Вам теперь, Владимир Иванович, придётся усердно позаниматься, чтобы узнать хотя бы наиболее важное из того, что произошло за эти три десятилетия. Но мы поможем вам…

— Благодарю, благодарю вас, мои товарищи. Теперь же идёмте ко мне, в мою усадьбу.

Они пересекли лес и оказались на берегу большого озера. Пройдя немного по берегу, спустились к речке, вытекавшей из озера, перешли мостик и направились к строениям, видневшимся на противоположном берегу.

Оглянувшись, Борис снова увидел мамонтов. Они неторопливо переправлялись через речку вброд ниже по течению и теперь, видно, тоже шли к дому.

— Владимир Иванович, — обратился он к Сперанскому, — почему вы их так странно назвали, своих мамонтов, и как вам удалось их приручить?

— Странно? Дик и Лас? Да это, попросту говоря, Дикий и Ласковый. Они оказались очень понятливыми животными, с высокоразвитым мозгом. Мои самые верные стражи и работники. Сейчас увидите. Если бы не они, мне бы не удалось сделать и половины того, что я сделал.

Мамонты шли размеренным шагом, особой иноходью, переставляя попарно то обе левые, то обе правые ноги одновременно. На ходу колыхалось огромное, четырехметровой высоты, тело. Чуть подрагивал под густой шерстью запас жира, отложенный к зиме в виде невысокого горба сразу за шеей. Шевелились толстые, неуклюжие хоботы. Маленький, до смешного короткий хвост бил по массивным ногам.

Только теперь удалось Пете как следует разглядеть глаза мамонтов. Довольно большие, немного продолговатые, они сидели глубоко и поблёскивали желтоватым огоньком. Широкий покатый лоб животного незаметно переходил в мясистый хобот; когда мамонт поднимал его, хобот смешно морщился и пасть складывалась в гримасу добродушного смеха. Но самым удивительным были всё-таки бивни. Гладко отполированная кость более двадцати сантиметров в диаметре, совершенно белая на концах, становилась чуть желтоватой, кремовой ближе к голове. Длина их превышала три метра. Причудливо изогнутые, они расходились немного в стороны и загибались вверх. Но, когда мамонт опускал голову, бивни грозно выставляли острия вперёд, и было видно, что несдобровать зверю, который рискнёт сойтись с мамонтом в открытом бою!

Дик и Лас, увидев своего хозяина в кругу других таких же существ, как он, замахали хоботами, подняли их, как фанфары, и, открыв пасти, оглушительно затрубили. Глубокий и мощный рёв, шедший словно из-под земли, пронёсся над долиной, заставил Туя и Каву прижаться к ногам людей и тут же смолк. Его повторило многократное эхо.

Усков и Любимов переглянулись. Теперь им стало понятно, что за трубный звук встревожил их прошлой ночью.

Протрубив, мамонты потоптались на месте, а потом вошли в загон, устроенный позади дома, повозились там и скоро затихли. Петя и Борис заглянули туда: оба зверя стояли рядом, опустив головы и свесив расслабленные хоботы до самой земли. Наступала ночь, гиганты готовились ко сну.

Странно было видеть живых, спокойных и, кажется, довольных своей жизнью представителей бесконечно далёких геологических времён, эпохи возникновения человечества, эпохи неандертальцев, питекантропов и человекообразных обезьян. Ещё одна загадка, разрешить которую выпало на долю полевой партии номер 14-бис…

Но не будем забывать, что судьба самой партии все ещё оставалась неясной. Ведь стоило только взглянуть на Сперанского, только вспомнить, что он прожил в кратере добрую половину человеческой жизни, как сразу становилось понятно: выхода из кратера нет, и путь назад закрыт для партии номер 14-бис навсегда…