Вячеслав Пальман - Кратер Эршота [иллюстрации Б. Коржевский]

Мамонты остались, но условия кратера, видимо, не способствовали их размножению. Дик и Лас, мои помощники и друзья, являются последними. Они оба ещё молоды, им нет даже по восьмидесяти лет. Вместе с мамонтами здесь обитает ещё один исполин — двурогий носорог — злой разрушитель всего, созданного моим трудом. И я никак не могу от него избавиться, ибо моё ружьё безмолвствует уже много лет…

— Вашего врага больше нет, Владимир Иванович, — сказал Любимов. — Он наткнулся на нас в лесу и потерпел поражение, он погиб.

— Вот как?! Так, значит, гром выстрелов, который заставил меня задрожать от радости и надежды, возвестил конец носорога?! Ну что ж… От этого, конечно, несколько пострадает наука, зато нам всем будет много спокойнее… Но мы отвлеклись. Позвольте мне закончить мысль. Я хочу сказать, что ушли или погибли первые люди, долгое время обитавшие здесь. Животные не сумели выбраться. И вот тому назад двадцать шесть лет пещера, при уже известных вам обстоятельствах, окончательно обрушилась, совершенно изолировав кратер с его особой жизнью от остального мира. Виновник катастрофы — ваш покорный слуга. Волею судьбы я остался лицом к лицу со многими загадками природы и начал новую жизнь. Если вы не устали слушать, я могу рассказать.

— Что вы! Что вы! — воскликнули наши разведчики. — Это вы, быть может, устали говорить. Сперанский не без юмора ответил;

— Я двадцать шесть лет молчал. Теперь я могу двадцать шесть лет говорить без передышки и не устану…

— …Ночь застала меня на возвышенной площадке около пещеры. Я хотел тут же отправиться в обратный путь через гору к Никите Петровичу, ведь он так, должно быть, беспокоился теперь, а может быть, считал меня уже погибшим при обвале. Встать, собрать свои пожитки было делом нескольких минут. Но куда идти? Я взглянул вверх. Над пещерой висела бесконечно высокая отвесная стена. Ясно, что в этом месте хода назад не было. Тогда я прошёл немного вдоль стены влево: все тот же огромный отвес, забраться на который никак невозможно. Пришлось вернуться. Попробовал счастья на другой стороне, пошёл вправо от пещеры, но с таким же успехом.

Тем временем темнота сгустилась, повеяло холодом. Близкий лес в темноте дышал таинственно и сумрачно, Ни звука не раздавалось в ночном воздухе. Высоко надо мной мерцали ясные зимние звезды.

Убедившись в бесплодности ночных поисков, я решил развести огонь около входа в пещеру и уснуть, чтобы хоть немного восстановить утраченные силы, а утром с новой энергией взяться за поиски выхода назад. Скоро костёр у меня весело горел, бросая на стены пещеры красноватые блики. Свет вырывал из темноты кусок каменистой земли, какое-то ветвистое растение; дальше за этим кустом в темноте притаилась насторожённая долина. Сон не приходил. Мысли об Иванове, о нашей с ним странной судьбе, наконец, об этой долине и о неизвестном будущем теснились в голове. Проекты, один другого заманчивее, возникали, как карточные домики, и тут же гибли, столкнувшись с жестокой логикой. Нервное возбуждение ещё будоражило потрясённый организм и не давало покоя воспалённому мозгу. Я пытался отогнать от себя неприятные мысли, крепко зажмуривался, всячески старался уснуть, но что-то словно толкало меня, и в непонятном страхе я снова и снова открывал глаза.

В один из таких моментов между сном и бодрствованием мне почудилось, что кто-то тяжко дышит совсем рядом со мной. Я быстро вскочил и схватился за ружьё. Костёр мой еле тлел. За кустом, там, где стояла густая темнота, что-то колыхалось, огромное и чёрное. Что это?! Зверь, птица или игра воображения? Стрелять? Шум дыхания исходил примерно с высоты трех метров, и мне показалось, что там сидит какая-то большая и лохматая птица. Но деревьев в этом месте не было, это я хорошо помнил. Подавив вполне понятный страх, я нагнулся, выхватил из костра тлеющую головешку и с силой швырнул её в темноту, в эту дышащую неизвестность. Пламя вспыхнуло, на миг осветило огромную косматую голову, блеснули белые зубы или ещё что-то, раздался рёв испуганного чудовища и тяжкий топот удаляющихся ног. Сердце у меня забилось отчаянно громко. Чудо? Бред? Но мне ясно виделась голова слона, в этом я мог присягнуть… Сон сняло как рукой. Весь дрожа, я сел у костра, положил ружьё между ног и так решил бодрствовать до утра, прислушиваясь к малейшему шороху вокруг.

Прошёл час. Далеко в лесу послышался раз или два голос какого-то сильного зверя, шум движения, крик птицы, но потом все стихло. Костёр мой то чуть тлел, то разгорался ярким пламенем.

Когда я уже начал успокаиваться, из темноты, правее меня, послышался быстрый бег, испуганный крик и в освещённый круг влетел и упал молодой горный баран. Словно пуля, за ним стремительно метнулся волк и безбоязненно рванул на моих глазах беззащитное животное. Баран дико вскрикнул и захлебнулся кровью. И тут же в грудь волку впилась моя картечь. Ещё эхо выстрела перекатывалось по долине, когда я стащил труп волка в сторону и осмотрел его жертву. Баран был мёртв. Все закончилось в несколько секунд. Я убил наглого убийцу и получил пищу.

Подкрепившись жареным мясом, я наконец уснул за выступом пещеры и проспал до самого утра.

Утром я убедился, что нахожусь в западне. Долина всюду замыкалась отвесными стенами.

Ещё два дня я безуспешно бродил вдоль стен, без отдыха отыскивая какой-нибудь лаз. Стрелял в воздух, полагая, что Иванов мог быть где-нибудь наверху. Но понемногу я убедился в наивности моих предположений, и мне не оставалось ничего более, как оплакать своего дорогого товарища и свою не менее печальную судьбу. Я мысленно простился с моим другом и спутником и стал думать о серьёзной работе, которая позволила бы мне выбраться из западни, если не сразу, то хотя бы через какой-нибудь промежуток времени.

Но чтобы быть способным работать, надо прежде добыть себе пищу и найти кров. Я выбрал небольшую пещеру в южной стене над лесом метра на три от земли, соорудил лёгкую лесенку, натаскал в пещеру дров и остался ночевать в этом безопасном месте. Между прочим, первое моё жилище в дальнейшем оказало мне неоценимую услугу в приручении мамонтов. Именно с этого удобного уступа гиганты привыкали брать заготовленную для них пищу и мало-помалу признали во мне своего хозяина.

Но об этом дальше.

Уже в первые дни заточения мне стало ясно, что я нахожусь в кратере потухшего вулкана. Почвенное тепло, горячие источники, отвесные стены и наличие вулканических изверженных пород на каждом шагу говорили за это. Приглядевшись к растительности, я увидел здесь и современные и реликтовые растения, живущие вперемешку. Скоро мне бросилось в глаза и другое: здесь был свой, довольно тёплый климат, который вполне обеспечивал жизнь многих южных растений. Будто кусочек среднерусской природы, закрытый в горах сурового приполярья.