Олег Кирьянов - Корея без вранья

Все это очень любят смаковать южнокорейские СМИ, которые в очередной раз рапортуют, что в той или иной стране пошел очередной виток «Халлю».

У иностранцев также любят спрашивать: «Вы слышали о „корейской волне“?» И очень сильно расстраиваются, если вы отрицательно качаете головой. Горделивые репортажи в корейских периодических изданиях и на телеканалах вполне могут создать впечатление, что чуть ли не весь мир периодически заходится в «Халлю» – экстазе. Справедливости ради надо сказать, что в странах ЮВА, Китае и Японии про эту «волну» хорошо знают. Однако другие регионы, включая Россию, Европу и США, в целом пока не поддаются нашествию «корейского цунами».

Поддержку «Халлю» в Южной Корее правительство возвело в ранг одного из важных направлений госполитики. На это выделяются деньги, создаются специальные комитеты. Достаточно сказать, что в «Сотне важнейших задач госуправления», опубликованных Ли Мен Баком сразу же после избрания его президентом Южной Кореи, поддержка «Халлю» была задекларирована как одна из главнейших целей. Южнокорейское Министерство иностранных дел и внешней торговли теперь регулярно выкупает права у создателей тех или иных фильмов, чтобы потом бесплатно, в целях рекламы корейского имиджа, передать ленты другим странам. Мол, смотрите на здоровье и о нас вспоминайте. Южнокорейское руководство резонно полагает, что «Халлю» способствует созданию благоприятного представления о стране за рубежом, повышает конкурентоспособность государства и в конечном итоге делает корейские товары более популярными. А это уже прямая экономическая выгода.

Для самих же корейцев – это еще один повод похвастаться перед иностранцами. Так что если хотите завоевать расположение корейца, то скажите, что вы слышали про «Халлю».

Если спросить обычного человека, гордится ли он своей письменностью, большинство, наверное, неопределенно пожмет плечами: письменность и письменность, как бы и не стыдно за нее, но и кричать, что «наши буквы – самые лучшие в мире!», не стоит. А вот корейцы гордятся, и даже очень. И они готовы доказывать преимущества своего «хангыля» (название корейской письменности) иностранцам. Это один из главных национальных символов и чуть ли уже не экспортный товар.

Корейская письменность «хангыль» – одна из самых молодых в мире. Используемые раньше в Корее китайские иероглифы были сложны, и многие простолюдины не могли их освоить. Тогда король Сечжон, который затем получил прозвище Великий, повелел создать понятную простолюдинам письменность и якобы сам лично активно участвовал в процессе. Ему в итоге и приписывают создание корейской азбуки. Приблизительный вариант новой письменности появился в 1444 году, пару лет ее доводили до ума, а в 1446 году был опубликован документ «Хунмин Чжоным», то есть «Наставление народу о правильных звуках».

Так и родилась на свет еще одна корейская гордость – «хангыль». Правда, появление новой письменности поначалу многие, особенно дворяне, восприняли враждебно. Скажи тогда, что через несколько веков именно ей, а не иероглифами корейцы будут так гордиться, то сливки общества средневековой Кореи вряд ли бы поверили. «Хангыль» считался языком тех, кто не смог выучить «правильную» (то есть иероглифическую) грамоту, а именно простолюдинов, женщин, детей. Распространенные в то время названия корейской азбуки хорошо показывают отношение к ней: «онмун» – вульгарное, народное письмо, «амкыль» – женское письмо, «твиккыль» – письмена, которые читают на заднем дворе (представители неблагородного сословия).

Со смертью короля Сечжона правительство страны стало намеренно забывать «хангыль». Некоторые монархи даже запрещали изучать новую письменность, а документооборот на «простом» языке постепенно сошел на нет. Однако простолюдины и женщины стали активно им пользоваться и смогли сохранить «хангыль» до наших дней.

Ренессанс «хангыля» начался в конце XIX века, когда он стал символом корейской нации, борьбы корейцев с японцами, которые несколько лет после оккупации полуострова пытались его запрещать. Впрочем, потом разрешили. Так или иначе, сейчас «хангыль» – общепринятая корейская азбука. Следует подчеркнуть, что те корейские «закорючки», которые многие россияне называют иероглифами, это вовсе не иероглифы, а самые настоящие буквы. Правда, их компонуют в слоги так, что неспециалист может принять буквы и за иероглифы.

И для официальной корейской пропаганды, и для неофициального общественного мнения характерна идея преимущества и многочисленных достоинств «хангыля» по сравнению с письменностью других народов. Корейцы гордятся «хангылем» не меньше, чем компьютерами, супертанкерами и вообще чем угодно «исконно корейским и уникальным». Спросите корейца о «хангыле» – и сразу услышите о том, что письменность имеет «глубокую и очень логичную научную базу», что король Сечжон «предвосхитил своим изобретением многие открытия лингвистики XX века» и еще многое другое.

Кстати, определенные основания для гордости у корейцев все же есть. В середине 1990-х годов Оксфордский университет из трех десятков изученных систем письменности признал корейскую самой рациональной, научной и оригинальной. В 1989 году ЮНЕСКО учредила премию имени короля Сечжона для тех, кто внес вклад в борьбу с неграмотностью, в 1997 году «хангыль» включили в Список всемирного культурного наследия.

Правда, в стремлении доказать исключительность своего алфавита корейцы иногда перегибают палку и становятся объектами насмешек со стороны иностранцев. На моей памяти один корейский исследователь опубликовал труд, в котором доказывал, что успехи их страны в сфере передовых информационных технологий объясняются в первую очередь «хангылем». Говорилось в нем также, что корейцы быстрее всех в мире набирают смс-сообщения по телефону именно благодаря изучению «научной и логичной письменности». Факт, что именно корейцы быстрее всех набирают эсэмэски, считался при этом общеизвестным и не подлежащим сомнению.

Может быть и так, но меру следует знать и здесь. Хотя, что касается простоты и логичности «хангыля», корейцы правы. С другой стороны, так и должно быть, если их письменность, в отличие от других, создавалась искусственно и сравнительно недавно, а не образовывалась стихийно. Например, звук «и» в «хангыле» записывается как обычная вертикальная черточка, «ы» – как горизонтальная. Другие буквы ненамного сложнее. Говорят, что король Сечжон создавал буквы новой письменности, глядя на рыбачью сеть, отсюда и их простота. Действительно несложно, если при прочих равных факторах сравнивать с нашими «и» и «ы», которые представляют собой комбинации нескольких линий, требующих тренировки для их воспроизведения. Выучить все буквы «хангыля» может любой практически за один час – это не преувеличение.