Джозеф Бекер - Гейши. История, традиции, тайны

Каждый год весной обитатели публичных домов выходили в Уэно, Асукаяма или Мукодзима полюбоваться цветущими вишнями и по этому поводу проводили день в распитии сакэ под вишнями, развлекая себя танцами и другими забавами. Традиция появления таю в Хёдзёсё закончилась в годы Канъэй (1624—1644), а любование цветами вишни вышло из моды к периоду Бунсэй (1818—1830). Помимо этих случаев, проститутки могли выйти за ворота для лечения у врача за пределами Ёсивара или для поправки здоровья на вилле хозяина публичного дома (росю-но бэссо). Если родители проститутки, проживающие в окрестностях Асакуса, серьезно заболевали, дочь могла навестить их по специальному разрешению росю (хозяина публичного дома), но даже в таких случаях женщины выходили за ворота под предлогом болезни, имея пропуск, выданный нануси, следующего содержания:

«Куртизанка (имя) , работающая на..... (имя) ,

будучи больной, отсылается за главные ворота (Омон) для визита к доктору (имя) в сопровождении своего хозяина. Позвольте ей беспрепятственно выйти за ворота.

(Дата)

(Подпись) Нануси (печать)

Г-ну Сиробэй Главные ворота».

Наверняка женщина, таким образом оказавшаяся за пределами Ёсивара, с любопытством выглядывала из паланкина (каго), дивясь изменениям, произошедшим на улицах. Затем она, скорее всего, начинала волноваться о здоровье своих родителей и заставляла носильщиков (кагоя) бежать быстрее. Прибыв в дом родителей, она находила отца серьезно больным, лежащим в полной нищете. Ее бедная старая мать, взяв дочь за руку, не может сдержать горьких слез. Потом происходил длинный разговор о будущем, а затем день передышки подходил к концу, поскольку куртизанка должна вернуться в Ёсивара до половины шестого вечера. Грустные звуки храмового колокола в Асакуса напоминают ей о том, что ее время на исходе. И, подгоняемая яритэ (старая карга из публичного дома), без которой ее бы не отпустили, она встает, прощается с плачущими родителями и садится в каго, который несет ее, почти ослепшую от бессильных слез, обратно в мир позлащенных страданий.

Несмотря на существующие правила прохода через главные ворота, находились проститутки, пытавшиеся убежать из Ёсивара вследствие непреодолимого желания повидаться с любимым или тяжелого бремени долгов. Когда такое случалось, озабоченный хозяин публичного дома рассылал во все стороны людей, чтобы выследить беглянку, или обращался в полицейский участок (мэмбансё) с просьбой о ее задержании. И поскольку сыщики сразу включались в работу по установлению ее местонахождения, почти все сбежавшие женщины бывали схвачены и с позором возвращены своим хозяевам. Возвращенные беглянки подвергались суровому порицанию со стороны хозяина, яритэ и банто, а все расходы на ее поиск и поимку записывались на ее счет. Таким образом, срок ее рабства в публичном доме продлевался. Иногда, если хозяин находил это необходимым, проститутке назначалось особое наказание. В случаях, когда побеги продолжались, женщину обычно перепродавали в какой-нибудь квартал проституток за пределами Ёсивара при посредничестве дзэгэна (сводника). Такая практика называлась курагаэ (смена седла). Говорят, существовал обычай, когда хозяин публичного дома за пределами Ёсивара, начиная переговоры о приобретении куртизанки-курагаэ, подсылал в дом куртизанки своего банто под видом обычного гостя. Тот проводил с ней ночь, и по результатам его доклада стороны договаривались о размере ми-но сирокин (деньги за тело).

[1 Также см. приложения.]

«Ёсивара окагами» сообщает, что жизнь куртизанок обычно описывали как «мир, полный боли» (кугаи), и это можно легко представить. Попавшая в это тяжелое положение женщина не только превращается в простую игрушку для удовлетворения похоти распутных мужчин, но и ее свобода настолько ограничивалась обстоятельствами, что она не могла ни поесть, ни поспать в одиночестве. Из-за нерегулярного питания риску подвергается ее здоровье. Другие заболевают от постоянной озабоченности финансовыми проблемами или становятся жертвой омерзительных и, возможно, неизлечимых болезней.

Когда заболевает перворазрядная проститутка (дзёто-но юдзё), хозяин публичного дома, и так тратящий много средств на ее содержание, ничего не пожалеет и для лечения. Если болезнь оказывается тяжелой, женщина может быть помещена на виллу хозяина (расположенную в окрестностях Имадо или Санья). Там за ней будет ухаживать камуро (служанка), а сам хозяин несколько раз зайдет в храм помолиться о ее выздоровлении. Если же проститутка имеет низкий ранг и не особенно популярна, отношение к ней хозяина совершенно иное. Девушка будет отдана в руки какому-нибудь врачу- шарлатану, а затем изгнана в отдаленную мрачную комнату, где будет прозябать подальше от глаз остальных обитателей дома. Если ее состояние окажется особо тяжелым, хозяин публичного дома, чтобы избежать проблем и затрат, связанных с возможной смертью, вызывает ее родителей и передает им больную вместе с сёмон (контракт). Если юдзё умирает в публичном доме, ответственный за ежемесячные проверки (цукигёдзи) докладывает об этом нануси, а тот, в свою очередь, вызывает ее родителей или поручителя, чтобы передать им тело. Если родители живут далеко, хозяин публичного дома предает тело юдзё земле на Дотэцу (кладбище для нищих и бродяг) в присутствии ее поручителя. Это место также известно как нагэкоми (место, где бросают). В старинном стихотворении описывается будущее, которое ожидает несчастных сёги (проституток): «Она движется к могиле в бедном гробу, и лишь одна маленькая служанка оплакивает ее».

К сожалению, это описание во многом справедливо.

Помимо естественных смертей, многие юдзё совершают самоубийства вместе со своими возлюбленными. Происходит это по многим причинам, но главными являются невозможность построить семейное счастье и финансовые трудности. Такие двойные самоубийства назывались синдзю (心中 тайные уголки души), но в годы Кёхо (1716—1736) судья Оока Этидзэн-но Ками (которого называют японским Соломоном) выразил мнение, что если слово «синдзю» прочесть в обратном направлении, то получится тюсин ( 中心 — верность), и йство мужчины и женщины на любовной почве верностью. Почему впредь он приказал называть подобные самоубийства атаидзини ( 相對死 — смерть по совместному соглашению).

Позже г-н Коидзуми Якумо (Лафкадио Хёрн[1 Хёрн Л а ф к а д и о (1850—1904) — писатель, переводчик, просветитель. В 1889 г. Лафкадио Хёрн, к тому времени уже известный в США журналист и публицист, прибыл в Японию. Здесь Хёрн натурализовался под именем Коидзуми Якумо и женился на японке. Вся последующая жизнь литератора прошла в соответствии с японскими обычаями и традициями. Среди наиболее известных произведений о Японии, помимо «Бликов незнакомой Японии», можно назвать «С Востока», а также книгу «Попытка интерпретации» (1904). (Ппиме'ч. пер.)])в своих «Бликах незнакомой Японии» (Т.1)приводит очень интересный пример синдзю.