Галимов Брячеслав - Демоны острова Пасхи

Пока одна группа прокладывала дорогу, другая отправилась на Западную гору за большой каменной глыбой, из которой можно было вытесать изображение вождя. Отправившиеся туда мужчины побаивались старой колдуньи Кахинали, живущей на вершине Западной горы, однако Аравак вначале высмеял их, заявив, что это ребяческие страхи, затем сурово пригрозил, а в завершение дал им несколько своих воинов для охраны, – и мужчины пошли на эту гору.

Пока тяжелую глыбу волокли через весь остров, в Священном поселке обсуждали, как приступить к работе над идолом. Конечно, изображение вождя должно было изготавливаться по тем же правилам, что и изображения богов, – о них же было известно следующее. Идолы эти были одухотворены: идол изготовлялся как раз для того, чтобы в нем пребывал определенный дух или бог. Человек не властен был, разумеется, над богами и духами, но он мог пригласить их поселиться в сделанных для них изваяниях, которые следовало устанавливать в местах красивых и отдаленных от суеты, чтобы боги и духи чувствовали себя там хорошо. В этом случае можно было надеяться, что они будут посещать сделанные для них изваяния, которые становились, следовательно, самым простым и естественным способом для связи человека с богами: это была как бы дверь, пропускающая в иной мир.

Понятно, что дверь, куда бы она ни вела, а уж особенно дверь в иной мир, следовало изготавливать тщательно и в строго определенном порядке, – не случайно, идолы вытесывались молча, в тихом уединенном месте, без лишних свидетелей. При этом мастер считал удары и прикосновения резца к дереву: так идол Духа-Покровителя Домашнего Очага вырезался пятьюдесятью двумя прикосновениями резца – по числу недель в году. Дух-Хранитель Деревни высекался трехсот шестьюдесятью пятью ударами резца, – по числу дней. За каждым ударом стояло заклятие; если ошибиться в счете, сделать хоть один лишний удар – идол терял защитительную силу; если сделать меньшее число ударов – на эти дни или недели деревня или домашний очаг окажутся не защищенными. Ограничение на число ударов не позволяло создать идолов красивыми и совершенными, поэтому они выглядели грубыми и как бы плохо отесанными, но в действительности за этой кажущейся грубостью стояло великое таинство. Во время работы над идолом обычно происходило чудо: мастер начинал работать с бревном, но в какой-то момент работы к нему приходило ощущение, что он общается с богом, которому вырубает идол.

Завершением работы была установка изваяния: множество людей приходило, чтобы передвинуть его на должное место. Несмотря на тяжесть идола, невзирая на препятствия на пути, люди тащили и тащили его туда, где ему было бы хорошо, и где богу было не зазорно посещать свое изображение. А все, кто участвовал в установке идола, могли рассчитывать на благосклонность изображенного в нем бога и покровительство в земных делах…

Когда каменную глыбу с Западной горы приволокли к проложенной от озера до моря просеке, лучшие мастера Священного поселка пришли сюда и принялись за работу. Поскольку все было обговорено заранее, разногласия у них возникли лишь по одному поводу: сколькими ударами вытесать изображение вождя? До сей поры еще не было случая, чтобы идола ставили в честь человека; не было и опыта резьбы по камню. Понятно, что пятьюдесятью двумя прикосновениями резца вытесать это изваяние было нельзя – как из-за сложности работы с камнем, так и из-за уважения к вождю. В самом деле, что за изображение получилось бы из каменной глыбы после пятидесяти двух ударов; а с другой стороны, неужели вождь равнялся по своему положению только Духу-Покровителю Домашнего Очага, занимавшему не очень видное место в ряду прочих духов, не говоря уже о богах? Триста шестьдесят пять ударов больше подходили для идола вождя, но и тут были сомнения: таким количеством ударов высекался Дух-Хранитель Деревни, но ведь Аравак был хранителем всего острова?… После долгих раздумий мастера пришли к выводу, что изображение вождя надо делать с помощью не менее тысячи ударов, так как до правления Аравака на острове прошла тысяча лет, и это время, как теперь всем было ясно, было ожиданием появления великого вождя.

После того, как этот сложный вопрос был решен, работа стала быстро продвигаться; в ходе ее у одного из мастеров возникла прекрасная мысль – увенчать изваяние Аравака каменным убором, похожим на священное украшение из перьев птицы Моа, что будет свидетельствовать о божественном происхождении великого вождя.

Между тем, минули дни почитания Матери-Земли, а вместе с ними был отменен и запрет на убийства. Аравак и Тлалок закрылись в дальней комнате дома вождя, чтобы обсудить, как казнить Кане и Парэ. Эта казнь должна была быть необыкновенной, невиданной, она должна была потрясти воображение островитян, дабы надолго вселить в их сердца трепет перед властью богов и властью вождя. Нужно было найти упоминание о чем-то подобном в древних таблицах с письменами, но Баира, умевший читать их, был тут не помощник. После вынесения приговора его дочери он затворился ото всех и не участвовал даже в церемонии почитания Матери-Земли.

К счастью, молодой жрец тоже немного разбирался в письменах, и он представил Араваку и его сыну описание одной из казней святотатцев. Вкратце, в пересказе молодого жреца эта казнь выглядела так:

«В стародавние времена одну девушку, совершившую святотатство, вначале на семь дней поместили в затвор, а потом водили от дома к дому, дабы все люди могли увидеть преступницу и выразить свой гнев и возмущение.

Вечером люди собрались в храме крылатого Бога Мщения, плакали, молились и просили прощения за прегрешения. В полночь под музыку труб, флейт и рожков верующие отдали Богу Мщения свои подношения и вновь молили о снисхождении. Когда звуки музыки стихли, появилась колонна жрецов; в центре колонны находилась девушка, совершившая святотатство. Жрецы еще раз громко объявили людям, в чем ее вина, и прокляли преступницу от имени всего народа, – после чего, опрокинув ее на спину перед изображением Бога Мщения, отрезали девушке голову. Затем они собрали хлеставшую из горла кровь в большой горшок и обрызгали ею идола бога, стены храма и подношения верующих.

С туловища девушки содрали кожу, и ее натянул на себя верховный жрец. В таком виде он появился перед собравшимися, которые занимались тем, что отплясывали под барабанный бой, – и присоединился к ним. Став во главе танцующих, жрец совершал магические телодвижения с быстротой, которую позволяла плотно облегавшая его тело липкая от крови кожа девушки».

Выслушав этот рассказ, Аравак приказал молодому жрецу удалиться и взглянул на сына.