Г Метельский - По кромке двух океанов

За институтом закреплены экспедиционные суда. Где только не побывала эта научная флотилия, работающая под звездным флагом Персея! В Баренцевом и Норвежском морях, в районе Ньюфаундленда, у моря Баффина… Совместно с Норвегией, Исландией и Англией проведены комплексные исследования Норвежского и Баренцева морей по гидрологическим разрезам. Это значит, что одновременно в разных точках на всех судах определялись температура и соленость воды, содержание в ней кислорода, брались пробы планктона — составлялась возможно более полная характеристика обоих морей.

Главная цель, которую ставит перед собой институт, — дать рекомендации рыбакам, где и сколько надо ловить той или иной рыбы, чтобы не выловить «нечаянно» всю рыбу. Ведь рыбные богатства морей не безграничны. А в 1975 году в одном лишь Баренцевом море промышляли суда под флагами двадцати двух государств — Испании, Португалии, Франции, Норвегии, Швеции, Дании и многих других.

…Должно быть, уже давно истекло отведенное на встречу время, часто приоткрывается дверь, и кто-то многозначительно заглядывает в кабинет, а директор, увлекшись, рассказывает то об одной, то о другой проблеме.

— Главная наша сегодняшняя цель — обеспечить рациональное ведение промысла. Кстати, в июле пойдем обследовать наши участки. Хотите принять участие?

— Конечно, хочу. Но в июле я должен быть где-то на Таймыре или на севере Якутии.

— Жаль. Красота неописуемая. Кентовские краски. Фьорды, птичьи базары, в низинах целые поля морошки, которой наши коляне платили дань московским царям…

В ответ я только вздыхаю.

— Ну ладно. Тогда продолжим наш разговор о проблемах… Чтобы грамотно поймать рыбу, надо знать не только ее биологию, но и высшую математику, акустику, использовать электронно-вычислительные машины. Современный эхолот принимает сигналы с относительно небольшой глубины, а есть рыбы, и очевидно в немалом количестве, которые обитают на глубине до четырех километров. Как их взять? Два с половиной километра пока предел для лебедки, если глубже — не вытянуть улов. Дальше. Нужны более высокие скорости траления. Рыба плавает быстрее, чем движется трал. Или найдет какую-либо крохотную щель в снасти — и туда. Обдирает чешую до мяса, а протискивается. Как мы об этом узнали? Построили гидростат, потом другой снаряд, вроде подводной лодки. Опускались на разные глубины и смотрели.

…Гидростат мне показывает старший научный сотрудник лаборатории техники подвояных исследований Михаил Львович Заферман. Сначала он увлекся подводной стереофотосъемкой, вместе с товарищами по лаборатории смастерил подводную фотокамеру, а затем занялся гидростатами.

В мастерской лежит ветеран — «Север-1», верой и правдой прослуживший более пятнадцати лет. «Бочка с веревкой», как его зовут шутя, этакий стальной цилиндр трехметровой длины с пятью иллюминаторами. В нем опускается наблюдатель, стараясь попасть прямо в рыбный косяк. «Бочка» не шумит, висит неподвижно, и рыбы ее не боятся. Включи прожектор и смотри через круглое окошко, фотографируй, зарисовывай. Правда, внутри не очень тепло — летом восемь — десять градусов, зимой — три-два. Для наблюдения не требуется никакой особой подготовки, и оно доступно каждому.

А посмотреть есть на что! Феерическим светом вспыхивают морские звезды. Светятся глаза морских окуней, скапливающихся у самого грунта. Спит треска, прижавшись брюшком к «земле». Камбала, работая плавниками, поднимает облачко ила, и оно, медленно опускаясь, обволакивает ее всю, скрывая от врагов. Садится на свой подогнутый хвост и отдыхает зубатка. Пикша, словно свинья, роется носом в морском иле…

Но не эти красоты были, понятно, главным в наблюдениях из гидростата. Выяснилось, например, что толщина слоя трескового косяка достигает шести метров, а трал разевает пасть на ширину вдвое меньшую. Что треска и пикша менее пугливы, когда находятся у грунта, чем в толще воды… Что на глубине нескольких километров встречается столько рыб, креветок, кальмаров, что это скопище напоминает живую уху. Чтобы достичь такой глубины, понадобился снаряд куда более совершенный и сложный, чем гидростат. Его назвали «Север-2». Впервые в нашей стране он опустился на глубину две тысячи двадцать метров, в одну из впадин Черного моря.

— Приглашаю на дегустацию, — сказал директор во время первой нашей встречи.

Дегустировать предстоит блюда, приготовленные в одной из лабораторий института.

Пирожки, а из других «деликатесов» чебуреки, палочки, пельмени, а также весьма аппетитная на вид лапша, хлеб лежат на тарелках, которыми уставлен покрытый скатертью лабораторный стол.

— Прошу откушать! — жестом гостеприимного хозяина директор приглашает к столу.

Из лаборатории мы идем в экспериментальный цех, в котором получили путевку в жизнь сконструированные сотрудниками ПИНРО десятки разных станков: для разделки сайки; для разделки тресковых рыб на тушки; для сортировки, расфасовки, упаковки. Свой особый станок для каждой породы рыб. Рыбонасос, который демонстрировали на международной выставке «Инрыбпром-75». На промысловых судах печень из трески извлекают вручную, особой формы ножом — «камбалкой». Это трудно и дорого. В ПИНРО для этой цели создали машину и опробовали ее рядом с зарубежной. Наша оказалась лучше.

…Дни бегут быстро, стремительно. Пора бы и распрощаться с гостеприимным Мурманском, но я узнаю, что вот-вот в порт придет атомоход «Арктика», и откладываю свой отъезд.

Наконец Олег Павлович сообщает, что «Арктика» стоит у причальной стенки, и я отправляюсь в порт.

Когда вахтенный приводит меня в огромную каюту к плотному седеющему человеку за письменным столом, я почему-то решаю, что передо мной первый помощник капитана.

— Капитан! — с шутливой строгостью в голосе восклицает приподнявшийся с места Юрий Сергеевич, исправляя мою невольную ошибку. — Ка-пи-тан, — повторяет он уже по складам.

Есть у этого южного человека с усиками что-то очень доброе во взгляде, в голосе, даже в пресловутой кавказской вспыльчивости, которая не содержит раздражительности, а лишь недоумение, как это я не знаю, что передо мной сидит бывший капитан атомохода «Ленин» и нынешний капитан «Арктики», «сухопутный» осетин, связавший свою судьбу с морским флотом. Такие сведения не раз приводились в печати, и, естественно, мне полагается о них знать.

Разговор продолжается, перемежаясь шутками, которые, судя по всему, любит капитан. И, уже перейдя на серьезный тон, он рассказывает о навигации, о проводке судов, о своем атомоходе, о том, какая нужна ювелирная точность, чтобы обколоть лед вокруг застрявшего парохода, или как опасно идти во льдах впереди наступающего тебе на пятки транспорта.