Роальд Потапов - Неведомый Памир

Ночь прошла спокойно. Солнце заглянуло под скалу рано, меня разбудил тот же самый горихвост, азартно распевавший над самой лодкой. Через полчаса я уже был у устья Бахмальджилги. Она вливалась в Аличур целой сетью рукавов и проток, весело журчавших по белому галечнику. Всюду по берегам росли кусты ивняка. Подобная растительность для Памира — редкость, и я поспешил высадиться на берег.

На Бахмальджилгу ушло чуть ли не полдня. Прекрасные густые заросли ивы тянулись по обоим берегам километра на полтора. Местами они достигали двух с половиной метров высоты — лес да и только!

Насколько я знаю, долина Бахмальджилги — единственная на Памире, где заросли ивы достигают такого развития. Высота этой части долины значительна — 3850 метров над уровнем моря, но сама долина очень теплая, так как хорошо укрыта от холодных западных ветров, обращена к югу и получает достаточно солнца. Влага, в виде грунтовых вод, тоже имеется в изобилии. При выходе в долину Аличура ивы становится все меньше, и вскоре она совсем исчезает под ударами холодного ветра. Наверное, здесь имеет значение еще и то обстоятельство, что лежащую под ветром долину Бахмальджилги зимой сильно заваливает снегом, тогда как из долины Аличура весь снег выдувается ветром. Известно, что снежный покров в суровые зимы предохраняет растения от вымерзания.

Так или иначе, но ниже по Аличуру ивы нет и в помине, и, таким образом, Бахмальджилга — своеобразный древесный оазис среди высокогорной памирской пустыни. Естественно, я надеялся найти здесь древесно-кустарниковых птиц, но, увы! Только ярко-карминные самцы чечевиц то и дело распевали в густых кустарниках свой извечный вопрос: «Чевичу видел?» Но даже эта находка была очень интересна: обыкновенная чечевица, вероятно, единственная древесно-кустарниковая птица, гнездящаяся на Памире.

Вскоре после Бахмальджилги почувствовалась близость устья. Долина реки снова резко расширилась, течение стало тише, а меандры извилистее. Трава на лугах была заметно выше, они расцветились яркими желтыми и розовыми пятнами цветов. На одной из лужаек у самого берега паслись два скакуна красивой гнедой масти. Несомненно, они видели лодку впервые, и мой зеленый «Хобо» (так названа лодка) привел их в ужас. Они начали метаться, вставать на дыбы и, вырвав в конце концов колья, к которым были привязаны, кинулись куда-то наутек, волоча за собой волосяные веревки. Еще через некоторое время лодка проплыла мимо двух крохотных киргизских ребятишек, видимо брата и сестры, мирно ловивших рыбу на берегу. Лодка их не испугала, но удивила предельно. Проводив ее широко открытыми глазами, они принялись оживленно обсуждать событие, а потом, закинув удочки, со всех ног помчались в сторону юрт, дымивших под склоном террасы, поделиться с взрослыми новостью.

Наконец, впереди забелели палатки — я приближался к лагерю Леонида.

Лагерь стоял у берега на живописной зеленой лужайке. В палатках я не обнаружил ни души. Вокруг лагеря были аккуратно разложены для просушки туго набитые гербарные сетки. В самой обширной и самой драной палатке, служившей, видимо, кухней и кают-компанией, я нашел чай, хлеб, консервы и остатки какого-то подозрительного варева, прикипевшего к днищу солидного котла. Поискал глазами примус — но, увы! Год или два назад Леонид окончательно распрощался с примусами и терескеновыми кострами, перейдя исключительно-на паяльные лампы. С воем выбрасывая столб синеватого пламени, они в самый короткий срок нагревали до кипения котел или кастрюлю любых размеров. Да и бензин в наших странствиях доставать было куда легче, чем керосин.

Сейчас паяльные лампы зловеще, поблескивали тут же в углу. Однако поскольку я еще не овладел этими адскими агрегатами, то благоразумно решил дожидаться возвращения хозяев. Яшилькуль по праву слывет одним из живописнейших памирских озер. Мягкие очертания гор вокруг, зеленовато-голубой цвет воды — все это создает впечатление какого-то уюта и тепла. Среди космической дикости памирских гор такие уголки встречаются нечасто. Здесь, несомненно, чувствуется дыхание соседнего Бадахшана. В озеро вливается река Аличур; вытекая из озера, она получает название Гунт. Это типично памирская особенность. Река Оксу, прежде чем добраться до Пянджа, трижды меняет название: верховье реки до впадения Акбайтала называется Оксу; дальше река течет под названием Мургаб; профильтровав свою воду через Усойский завал и слившись немного далее с Кударой, она мчится дальше в узком ущелье, вплоть до впадения в Пяндж именуясь Бартангом.

Самая мелкая часть озера — восточная, у устья Аличура. Река непрерывно выносит сюда песок, ил; озеро здесь постепенно мелеет, а берег неуклонно наступает. Яшилькуль намного богаче органической жизнью, чем другие озера Памира. Пышные заросли водных растений, богатый планктон, обильный зоо- и фитобентос — все это прекрасный корм для рыб. И действительно, рыбы тут масса. Видовой состав ихтиофауны озера беден, это все те же маринка и осман, но зато сколько их! И какие! Самые крупные экземпляры водятся здесь, в водах Яшилькуля. Периодически на берегах озера появляются бригады рыбаков-заготовителей. Птиц на озере тоже много, но здесь нет островов, и уткам, гусям и чайкам гнездиться практически негде. Зато ангыров, строящих свои гнезда в скалах окрестных гор, масса. А в августе сюда прилетают громадные стаи горных гусей и различных уток нагуливать жир перед отлетом.

Вечером я отправился на берег с кинокамерой. Судя по гомону, доносившемуся с озера, там собралось множество разной водной птицы. У самого берега шел намытый волной бугор, густо заросший низенькой щеточкой тростника, и под его защитой я смог подползти к отдыхающим птицам метров на пятьдесят. Все мелководье было буквально забито ангырами; их здесь было не меньше сотни. Одни спали на воде, или на берегу, другие кормились или чистились. Между ними сновало несколько маленьких чирков, летали чайки, а чуть подальше группа черных бакланов в тучах брызг занималась подводной охотой. Застрекотала кинокамера. Увлекшись съемкой, я высунулся больше чем надо и сразу же вспугнул всю эту мирную компанию. С протяжными воплями вся куча снялась с места и, отлетев на несколько сот метров, вновь преспокойно расселась на тихой поверхности озера. Такое обилие птиц после пустынных склонов Центрального Памира было очень приятно.

На следующий день мы с Леонидом нанесли визит рыбакам. Их лагерь располагался километрах в двух от нас, там, где в Яшилькуль впадает протока, соединяющая его с небольшим озером Булункуль. Последнее примечательно обилием теплых ключей и не замерзает полностью даже в самые лютые морозы. Кряжистые ребята угостили нас великолепной вяленой рыбой и показали набитые продукцией бочки. Воспользовавшись случаем, я решил выяснить один забавный вопрос. Мне не раз приходилось слышать, будто в Яшилькуле водятся гигантские рыбы, а начальник Булункульской метеостанции уверял меня однажды, что эти громадные рыбины делают в сетях рыбаков огромные дыры. Рыбаки переглянулись, посмеялись и сказали, что с их сетями пока ничего подобного не происходило.