Юлия Власова - Упавшие как-то раз

— Хорошо, хорошо, — успокоила меня Эсфирь. — Но до королевской резиденции еще далеко, а настойка действует всего пару часов. В географическое общество мы отправимся в своем нормальном виде.

Однако прежде чем поезд докатил до города Центриуса, где находилось географическое общество, произошла непредвиденная остановка. Едва мы миновали скалистые Анданские горы, поезд резко затормозил — так резко, что из-под колес посыпались искры. Меня по инерции бросило вперед, прямо на Эсфирь. А если учесть, что до падения я мирно попивала сладкий чай, одежде моей попутчицы пришлось несладко.

— И кто теперь будет отстирывать пятно? — с укоризной сказала Эсфирь. — Я…

Наверное, она хотела добавить, что в свое время за это сари заломили бешеную цену. Да только у нас обеих, точно по приказу, отнялся дар речи. В стекло купе упирался сизый винт самолета.

В соседних купе начался переполох, люди забегали по узкому коридорчику, поезд не двигался с места. Мы что, приехали на аэродром? Но как такое возможно?

Я осторожно прислонилась к окну, чтобы посмотреть, что же там, за этим винтом. Оказалось — другие самолеты, множество старых и новых моделей. Начиная от бипланов, которые изобрели еще братья Райт, и заканчивая огромными пассажирскими авиалайнерами.

Я решила проверить обстановку «за бортом» и, преодолев поток толкающихся пассажиров, выбралась наружу.

— Подожди! — крикнула Эсфирь. Она бежала следом, путаясь в сари. Ее то и дело оттесняли к стене. — Без меня не уходи!

Да я и не собиралась. Зато вот Эсфирь, похоже, намерилась обойти всю взлетную полосу. Она выглядела взволнованной.

Самолеты были разбросаны по аэродрому как попало. Некоторые громоздились друг на дружке, чудом не падая. Иные вообще висели в воздухе, и непонятно было, что их держит. Винты не работали, шасси были выпущены, в воздухе витал дух таинственности, а по земле расползалась немая тоска.

В кабине одного из самолетов чах странный сероватый человек с безразличным, блуждающим взглядом и холодной полуулыбкой. Эсфирь тоже его заметила.

— Даниэль! — воскликнула она в слезах. — Даниэль! Это ты?

Человек не отозвался, он даже не повернулся в нашу сторону, хотя окно кабины было открыто.

— Я думала, ты погиб при крушении! — крикнула ему Эсфирь. — Пожалуйста, слезай оттуда и поговори со мной! Иначе я сама к тебе приду, слышишь?

Похоже, на сей раз Даниэль услышал. Он качнул головой и, не размыкая губ, словно чревовещатель, произнес убитым, глухим голосом:

— В краю упавших самолетов к мертвецам следует обращаться учтивее.

Ага, ясно. Мертвец, значит. То-то я подумала, больно уж он серый. И вообще, где-то я раньше подобное видела. Наверное, еще в прошлой жизни, до того как попала в Мериламию. В каком-то фильме, кажется. Но что в одном мире смелая фантазия, то в другом — жестокая действительность.

Я тронула Эсфирь за руку:

— Пойдем-ка лучше назад.

— Ты иди, а я останусь, — решительно сказала Эсфирь. — Будь он хоть покойником, хоть упырем, я хочу с ним побеседовать.

Ну вот, только вампиров нам не хватало. В этом несчастном краю упавших самолетов жители были все как на подбор — худые, сутулые и мертвецки-бледные. У любого режиссера ужастиков от такого зрелища слюнки бы потекли.

А у меня подогнулись колени, когда какой-то любопытный покойник выбрался из своего самолета на живых людей посмотреть. За ним подтянулась еще пара-тройка мутных бездыханных типов. Это оказалось не так романтично, как я себе представляла. И вообще, не пора ли делать ноги?

— Эсфирь, — окликнула я. — Поезд вот-вот тронется! Я скоро тоже тронусь! Ты хочешь застрять здесь и превратиться в зомби?!

— Но мой муж… — проговорила она.

— Нет у тебя никакого мужа и точка! — закричала я и схватила ее за руку. Чуть ли не волоком до поезда тащила. Когда мы поднялись по железным ступенькам в вагон, пронзительно зазвучал свисток, и из паровозной трубы повалил дым.

До Центриуса ехали молча. Да и о чем тут говорить, когда у каждого свои думы? Эсфирь наверняка жалела, что не смогла наглядеться на своего покойного мужа. Я размышляла над тем, как бы так намекнуть исследователям в географическом обществе, что «край зомби и их самолетов» следует обнести высоким частоколом. Несколько раз к нам заглядывала антикварная старушка — и неизменно заставала картину скучающих аристократок.

— До станции десять минут, — заглянув в последний раз, сообщила она.

Подходя к вокзалу, поезд прямо-таки заливался свистками и гудками, точно радуясь, что вот она, долгожданная пристань и сейчас наконец-то удастся отдохнуть.

Вокзал — отдельная история. Нам пришлось пробираться сквозь бесчисленные толпы, обходить стороной бомжеватого вида субъектов и надрывно вопящих горбатых старух, которые выпрашивали милостыню. Спешка и суета. Спешка и суета. Терпеть не могу суету.

Пока ждали экипаж, чтобы доехать до гостиницы, заметила у подворотни трех беспризорных котят. Они лакали из миски, оставленной каким-то сердобольным прохожим. Совсем как у меня на родине. Где бы ты ни находился, в какой бы неведомый край ни забрел, везде обязательно найдутся кошки и люди, которые их любят.

В гостинице, которых на весь Центриус было с десяток, оказался весьма услужливый персонал. Метрдотель лично проводил нас в номер, расшаркался, словно у нас денег завались, и уведомил, что в два часа подают обед. Эсфирь поспешила в ванную, где были приготовлены бочки с горячей водой, — отмываться от вокзальных «благоуханий». А я села штопать драные чулки и драный подол платья. Как в таком виде явиться в географическое общество?

Когда Эсфирь, распаренная, вышла из ванной, я мучилась со своими непослушными волосами перед зеркалом.

— Помочь? — поинтересовалась она. Вишь, какая добрая стала! Чистенькие мы все добрые.

— Да уж как-нибудь сама справлюсь, — с зажатыми в зубах шпильками ответила я.

В Центриусе было гораздо оживленней, нежели в городе Вечнозеленом. И улиц только на пути к географическому обществу насчиталось не меньше дюжины. Парадная дверь в общество пряталась за густым рядом молочно-белых рифленых колонн, на которых держался фронтон с лепными украшениями. Внутри пахло канцелярией — сырой древесиной, пыльными бумагами и ужасно стойким одеколоном усатых чиновников, которые шествовали по коридору, жуя незажженные папиросы, и знай раскланивались друг перед другом.

— Извините, где я могу проконсультироваться насчет летательных аппаратов? — спросила я у одного. Тот отчего-то принял стойку смирно, запихнул папиросу в карман и зычным голосом отрапортовал:

— Второй этаж, по коридору направо, третий кабинет с конца!