Юлия Власова - Упавшие как-то раз

Впрочем, моя мысль сразу перепрыгнула к другому вопросу: пора строить воздушный шар. Чертежи имеются. А король наверняка достаточно богат, чтобы ссудить часть денег на материалы и инструменты.

Поразмыслив так, я направилась из театра прямиком в тронный зал, где Юлий восседал на троне со скучающим видом.

— Только что приходил посол из страны Лунного камня, — печально сообщил он. — Сказал, наши поставки вечнозеленых растений им больше не нужны. У них там какие-то проблемы с почвой… Что, Жюли? Что ты так неуверенно улыбаешься? Решительней! Нужно быть решительней во всем, даже если рискуешь ошибиться!

Король вскочил с трона и стал мерить шагами зал.

— Вот я и пришла сюда, потому что решилась кое о чем вас попросить, — ответила я, глядя на удаляющуюся спину в пятнистой мантии.

— Правда? И о чем же? — полюбопытствовал король и повернулся на каблуках лакированных туфель.

— Я тут подумала, не дадите ли вы мне денег на материалы для воздушного шара?

— Воздушный шар? — поморщил лоб Юлий. — Зачем? Улететь от нас вздумала?

— Ну-у-у, — помялась я, — в общем, да.

Король сделался мрачнее тучи, и сразу стало понятно: ничего-то он мне не даст.

— Ты красиво играешь на рояле, — сказал он. — Я слышал. И хочу послушать еще. Так что извини, денег не будет. И воздушного шара тоже.

Юлий счел, что тема закрыта, и со спокойной душой отправился играть в мини-гольф. Однако он меня недооценил. Настойчивость — вторая натура Жюли Лакруа.

На следующий день, когда он перебирал за столом документы на подпись, я вошла к нему без предупреждения и уселась напротив. Король поднял голову.

— Читайте, читайте, — милостиво разрешила я.

Но не прошло и минуты после того, как он вновь углубился в чтение.

— Что это? — воскликнул он, схватив листок с гербом страны. — Заявление? Воздушный шар для эксперимента? Ну, нет. Не подпишу. И не дождешься.

Я смотрела на него в упор. Уломать короля всего лишь вопрос времени. Я своего добьюсь. Он будет получать по заявлению каждый день, мои заявления завалят его стол и будут сыпаться на него со всех сторон, пока он не уступит. Пока король не согласится, Жюли Лакруа будет марать гербовую бумагу.

— Я прикажу посадить тебя под замок. А потом казню за непокорность, — пригрозил мне Юлий однажды утром. После того как получил очередное заявление.

— Так у вас ведь нет смертных казней.

— Введем. Что нам стоит! — воскликнул король. — Еще одна такая проделка — и голову долой.

Однако его угрозы я не побоялась, и назавтра он вновь ходил раздраженным, потому что мои заявления попадались ему повсюду. Даже в супах, которые он обожал.

— Ну, сколько можно, в конце концов! — раздосадовано крикнул он со своей половины обеденного стола (а стол был длиннющий). Эсфирь рядом со мной давилась от смеха в кулак. Король двумя пальцами вытащил намокшую бумагу из тарелки и бросил в угол. — Прекращай сейчас же, не то я за себя не ручаюсь!

Но я не прекратила, и этим же вечером все дворцовые слуги одновременно подскочили от его яростного вопля. Моя наглость достигла пределов — был попран его священный бильярдный стол.

— Что она себе позволяет! Нет, ну правда! — возмущался Юлий, комкая мои заявления. А ведь они так хорошо смотрелись на зеленом покрытии стола! — Она запихала их даже в лузы! О, горе мне! Несчастный я король!

Я тихонько наблюдала за ним с балкона, грея руки в карманах пальто, и ждала, пока буря уляжется.

— Жюли! А ну, поди сюда! — окликнул меня Юлий. — Давай, выходи! Я тебя заметил!

Надо же, какой глазастый! И не спрячешься от него. Ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Я готовилась к взрыву негодования, к тюрьме и даже чему-то худшему. Но Юлий, стоило мне приблизиться, как-то сразу остыл и подобрел.

— Вижу, ты неисправима. Упертая, как коза! — рассмеялся он. — Ладно, будут тебе материалы. Слово даю.

Слово король сдержал. Пригласил в резиденцию людей, которые знали толк в тканях для воздушных шаров, мастеров плетения корзин и долго спорил с ними в тронном зале. Мастера попались громкоголосые, поэтому Юлию тоже приходилось кричать. Зато специалисты по тканям были робкие, словно на подбор. И с ними Юлий беседовал чуть ли не шепотом. Поэтому подслушать я смогла только половину переговоров. Король выставил меня за дверь в отместку за то, что я ему столько времени докучала.

Когда мастера вышли из тронного зала, размахивая руками и ругаясь, я поняла, что с королем они во мнениях не сошлись.

— Я попросил, чтобы они просветили тебя насчет плетения корзин. Объяснил, что плести ты хочешь сама. Вот они и взбунтовались, — объяснил Юлий после окончания переговоров. — А ткань для купола в скором времени будет готова. Тебе останется только соорудить каркас.

Это не могло не радовать и означало, что я еще на шаг продвинулась к цели.

Для постройки Юлий выделил мне сначала зал, а затем площадку на полигоне. И вот там-то начались первые неприятности. Уж не знаю, как хорошо охранялся полигон, но кому-то раз за разом удавалось туда проникнуть и разломать каркас шара, который я так старательно возводила. Примерно в то же время я стала замечать странного типа в черном тренче и черных очках, который расхаживал под окнами резиденции, не стесняясь ни стражи, ни самого короля. Король его не трогал, и я думала, что это один из его тайных знакомых. Но, как оказалось, нет. Ничего подобного. Король тоже понятия не имел, что за субъект пасется возле дворца. Оставалось одно: притащить этого субчика за шиворот и потребовать объяснений. Только вот незадача: всякий раз, как я намеревалась его притащить, он испарялся, словно какой-нибудь призрак.

Сизифов труд по постройке шара, который магическим образом каждую ночь снова превращался в гору прутиков и палок, уже стал порядком утомлять. Дальше так продолжаться не могло.

И вот в один прекрасный день на мою голову свалился Арчи Стайл. Он, как ни удивительно, был облачен в черный плащ (совсем как тот незнакомец под окнами), а за спиной, в рюкзаке, у него сидел некто пыхтящий, сопящий и явно обиженный на жизнь.

Когда я расстегнула молнию рюкзака, оттуда высунулась мордочка Пуаро. Он сердито грыз колбасу и нарочно громко чавкал, демонстрируя пренебрежение ко всему миру.

— Эй! — раздосадовано воскликнул Арчи. — Колбасу я, вообще-то, для бутербродов купил. И как ее, такую пожеванную, теперь есть прикажешь?

— Придется тебе купить другую, — прорычал Пуаро. — Сам виноват. Кормить собак хлебом и кашей — себе неприятностей наживать.

— Видишь, Жюли, — обратился ко мне Арчи, — какой несносный у тебя пес. Будь благодарна, что я его привез. Да еще такой вкуснятиной накормил.

— Да уж, спасибо, спасибо, — отозвалась я, вытаскивая скотч-терьера из портфеля. — Когда вы приехали?