Юлия Власова - Упавшие как-то раз

Неизвестно, что они втроем порешили, да только все трое утром уже сидели в башне — за решеткой в темнице сырой. Да-да, и Юлий в том числе.

— Как вас угораздило-то, а? — спрашивала я, хватаясь за прутья решетки. Меня, к счастью, пустили проведать пленных. — Это что же, теперь и короля вызволять надо? А если об этом прознает Фарид?

Фарид, разумеется, прознал. Злоязычные бабки Авия и Фейга не преминули пустить по городу слух, будто стража по пьяни собственного короля в подземелье заточила. Что ж, пожалуй, единственный слух, который оказался правдой. Фарид примчался к сырой камере, смерил меня снисходительным взглядом и с довольным видом погладил свой толстый живот. Позади отдувался после бега незадачливый Агент Катастроф.

— Как же так? — ныл он. — Выходит, в моих услугах теперь не нуждаются? А я готовил такую грандиозную мини-катастрофу…

— Не понадобится твоя катастрофа, — ухмылялся Главный Злодей. — Они настолько глупы, что попались в ловушку без чьей-либо помощи. Признаться, мне тоже немного обидно. Подумать только! Стража не узнала короля! А что это за король такой, которого народ не узнаёт?

Юлий по ту сторону решетки горько вздохнул. Эсфирь сидела на холодных камнях в обнимку с кашляющим Рифатом (он, к ее великому облегчению, сидел в той же камере). А вот Арчи держался молодцом и после бессонной ночи был как огурчик. Рукава закатал, к решетке подлетел и схватил замешкавшегося Фарида за воротник.

— Мы так просто не сдаемся, — прошипел он в лицо Главному Злодею. — Ты и твои дружки — можете вытворять, что угодно. Но лишь до поры до времени. Потому что еще ни один негодяй в нашей стране не восходил на трон.

Фарид захрипел, кое-как высвободился из его «клещей» и нервно рассмеялся.

— Не забывай, вы там, а я здесь. И на престол я взойду, как красно солнышко. А для вас, бунтовщиков, приготовят костер или гильотину. Хотя четвертование тоже вполне в моем вкусе. Я буду смотреть на вашу казнь с королевского балкона, и прислуживать мне будут лучшие из лучших: Жюли и Агент Катастроф.

Лестно, ничего не скажешь. У меня от такого заявления внутри всё заклокотало. Неужели я предательница? Соснула часок-другой, друзей не остановила — и предательница? Стоило лишь раз взглянуть на Агента Катастроф, чтобы понять, что свою храбрость он растерял по дороге сюда. А стало быть, препятствий он мне чинить не станет. Я незаметно осмотрела часть коридора. Ни одного колюще-режущего предмета, только зажженные факелы в черных металлических кольцах. Что ж, и ладно. Факел тоже сгодится. Я надеялась быстро вынуть его из кольца. Любая заминка повлекла бы за собой не самые приятные последствия.

Агент Катастроф тихонько вскрикнул, когда зажженный факел оказался у меня в руках. А Фарид даже опомниться не успел, как я подпалила ему куртку. Скоро пламя охватило его с ног до головы. Он бегал по коридору, истошно вопя. Метался от одной стены к другой, а потом, наконец, сообразил, что спасти его может только вода, и с диким воем умчался прочь.

— Один есть, — Я загнула палец и обернулась к Агенту Катастроф. Тот стоял, прижавшись к стенке, и был белее мела.

— Напрасно дрожишь, — сказала я. — Не дрожи, говорю. Ягненочком станешь.

В тот же миг где-то впереди, в самом начале тюремного коридора послышались голоса и лязг металла. Затем к голосам и лязгу прибавился настойчивый топот. Было совершенно очевидно: к подземной камере несется сумасшедшая толпа. Вскоре мне удалось разглядеть, чем в этой толпе размахивали: вилами, копьями и, разумеется, факелами. А еще время от времени кто-то орал: «Да свершится правосудие!» и «Смерть колдуну!». Чего еще ждать от необразованного народа?! Нимало не раздумывая, я схватила за руку Агента Катастроф и рванула в тьму-тьмущую, куда минутой ранее убежал Фарид. Рванула со всех ног. О том, что станется с моими друзьями, когда толпа грозовым шквалом обрушится на их камеру, лучше было не думать.

— Что ты делаешь?! — спустя сотни две метров крикнул Агент Катастроф, которого я всё это время тащила за собой.

— Вот уж что полегче спроси! — крикнула я в ответ. — Твою шкуру, видать, спасаю!

— Лучше о своей шкуре позаботься! — съязвил он и остановился, потому что над нами, откуда ни возьмись, нависло черное облако. Несмотря на то, что находились мы и так в полной черноте, облако чувствовалось без всякого освещения. Оно состояло сплошь из мрачной энергии и, подобно черной дыре, высасывало из людей всё светлое и доброе. Как я это поняла? Да очень просто — через минуту от прежней, жизнерадостной Жюли Лакруа не осталось и следа. Я ощущала себя уродливой старой каргой с деревянными ногами и деревянным сердцем. Агент Катастроф наверняка испытывал то же самое.

— Спасите! — заверещал он и повалился на колени. От черной тучи веяло замогильным холодом, и тут до меня кое-что дошло.

— Теневой Сенешаль, не так ли? — голосом злой-презлой старой карги осведомилась я. — Чего нужно?

— Ненавижжжу, когда мои планы рушшшат, — прошипел Теневой Сенешаль. — Отдайте вашшши душшши!

— А ты попробуй, отбери! — сорвалось у меня с языка. Зачем, ну зачем мне понадобилось раззадоривать Сенешаля?! Арчи предупреждал, что он способен на многое.

В общем, пока Теневой Сенешаль прикидывал, имеют ли право его жертвы столь нахально себя вести, мы с Ранэлем благополучно проползли под тучей… и внезапно провалились в какую-то яму.

— Эй, ты мне ногу отдавил! — надтреснуто крикнула я в отозвавшуюся эхом пустоту. — Слезь, кому говорю!

Агент Катастроф послушно слез и заморгал от яркого света. Мы находились в огромном зале с множеством горящих факелов. Они дымили под потолком, и весь зал выглядел так, словно скоро здесь соберется какое-нибудь тайное общество. И уж если это тайное общество существовало, оно наверняка занималось тем, что сеяло по миру зло.

— Ну ты и уродина! — вывел меня из размышлений голос Агента Катастроф.

— На себя посмотри, увалень надутый! — нагрубила я. А что такого? Из красавчика с обложки он превратился в увесистого толстяка. Я же, как он и сказал, стала настоящей уродиной. Чтобы в этом убедиться, следовало лишь разок взглянуть на себя в карманное зеркальце. Нос крючком, зубы торчком, на голове проплешина. Я чувствовала, как по жилам течет смешанная с яростью кровь, а мои органы уж наверняка на девяносто процентов состояли из ненависти. Нас обоих определенно заколдовали, и не кто-то там, а Теневой Сенешаль.

— Что делать будем? — беспомощно спросил Агент Катастроф, осмотрев свое непомерное пузо.

— Что, что! — огрызнулась я. — Надо выбираться отсюда.

В зале было четыре двери — по одной на каждую сторону света. Восточная оказалась заперта, за северной явно кого-то замуровали, потому что там обнаружилась стена из красного кирпича и из стены торчали ошметки тряпья. Западная дверь напрочь отказалась поддаваться. А стоило открыть южную дверь, как оттуда, из бесконечной тьмы, послышалось нарастающее рычание, от которого по спине побежали мурашки. Уж попали мы, так попали.