Жюль Верн - Пятьсот миллионов бегумы. Найденыш с погибшей «Цинтии»

«Наступит день, — думал он про себя, — когда я выдержу экзамен на капитана дальнего плавания и в состоянии буду на собственный счет отправиться в Нью-Йорк, чтобы возобновить расследование фактов, касающихся «Цинтии».

Эрик не мог, естественно, удержаться от разговоров на эту тему и не сообщить окружающим со свойственной ему искренностью о своих будущих планах.

Доктор Швариенкрона, Бредежор и профессор Гохштедт настолько прониклись этой идеей, что стали считать ее своей собственной. Если вначале тайна происхождения мальчика казалась им лишь интересной проблемой, то сейчас она завладела всеми их помыслами. Видя, как сильно переживает Эрик, искренне любя его и понимая, какое это может иметь для него значение, они решили сделать все возможное для выяснения истины.

И, таким образом, в один прекрасный вечер родилась идея совершить совместную поездку на каникулы в Нью-Йорк и попробовать отыскать на месте какие-нибудь новые факты.

Кому первому пришла в голову эта мысль? Вопрос так и остался открытым и долгое время служил предметом спора доктора и Бредежора: каждый из них приписывал себе приоритет note 4 0 Note40 первенство в каком-либо открытии, изобретении и т. п. . Скорее всего, идея путешествия возникла у обоих одновременно. Она как бы витала в воздухе, благодаря Эрику, постоянно заводившему речь о своих будущих намерениях. Как бы то ни было, его мечта воплотилась в жизнь, и в сентябре следующего года трое друзей прибыли вместе с Эриком в Христианию и сели на пароход, отплывающий в Соединенные Штаты.

Высадившись спустя десять дней в Нью-Йорке, они немедленно вступили в переговоры с конторой «Джереми Смит, Уокер и К ° », откуда были получены первые сведения.

С этой минуты вступил в действие новый фактор, значения которого никто раньше и не подозревал, — неиссякаемая энергия самого Эрика. В Нью-Йорке и Соединенных Штатах, в этой новой и необычной для него обстановке, он старался замечать только то, что так или иначе могло его приблизить к предмету поисков. С самого раннего утра он отправлялся в порт, бродил по набережным, осматривал стоящие на рейде суда, без устали выискивая и собирая самые незначительные, на первый взгляд, сведения.

— Не известно ли вам что-либо о Компании канадских судовладельцев? Не укажете ли вы мне какого-нибудь офицера, пассажира или матроса, плававшего на «Цинтии»? — спрашивал он повсюду.

Благодаря прекрасному знанию английского языка этот приветливый серьезный юноша, так хорошо понимающий все тонкости морского дела, везде встречал доброжелательный прием. Ему то и дело указывали на бывших офицеров, матросов и служащих Компании канадских судовладельцев. Иногда ему удавалось их найти, порою следы терялись. Но никто ему не мог ничего сообщить о последнем рейсе «Цинтии». Ушло около двух недель на беспрерывные хождения и упорные поиски, пока, наконец, Эрику не посчастливилось получить справку, резко выделявшуюся по своей достоверности из массы неясных, часто противоречивых сведений, которыми он располагал до сих пор. Действительно, трудно было переоценить значение этого показания.

Выяснилось, что некий матрос, по имени Патрик О'Доноган, уцелел после гибели «Цинтии» и с тех пор не раз бывал в Нью-Йорке. Утверждали, что Патрик О'Доноган во время последнего рейса «Цинтии» находился на борту в качестве младшего матроса. Он прислуживал капитану и, судя по всему, должен был знать пассажиров первого класса обычно столующихся в кают-компании note 4 1 Note41 общее помещение на судне для командного состава, где собираются во время обеда, в часы отдыха и т. п. . Ведь ребенок, привязанный к спасательному кругу, несомненно относился к пассажирам первого класса. Об этом говорили все его вещи, такие изящные и богатые. А потому самым важным и не терпящим отлагательства делом и было сейчас отыскать Патрика О'Доногана!

Доктор и Бредежор пришли к этому решению, когда Эрик поделился с ними своей новостью, вернувшись к обеду в гостиницу на Пятой авеню. Впрочем, почти тотчас же беседа отклонилась в сторону, так как доктор постарался извлечь из сообщения Эрика новое подтверждение своей излюбленной теории.

— Если можно считать какое-нибудь имя ирландским, то это, несомненно, имя Патрика О'Доногана! Ведь недаром же я говорил, что судьба Эрика связана с Ирландией!

— Пока что я этого не усматриваю, — возразил ему, улыбаясь, Бредежор. — Ирландский матрос на борту?! Ну и что же! Гораздо труднее, мне кажется, найти американское судно, где не было бы среди экипажа ни одного выходца с Зеленого Эйре note 4 2 Note42 Ирландия в переводе значит «Зеленая страна»; официальное название государства — Эйре .

Теперь было о чем поспорить в ближайшие два — три часа, и друзья, разумеется, не упустили такой возможности. Что же до Эрика, то он сосредоточил с этого часа все свои усилия на достижении одной цели: найти во что бы то ни стало Патрика О'Доногана.

Хотя ему это и не удалось, но настойчивые поиски и расспросы помогли ему, в конце концов, встретить на Гудзоновской набережной одного матроса, который не только лично знал О'Доногана, но и сумел сообщить о нем кое-какие подробности.

Патрик О'Доноган был действительно ирландцем, родом из Иннишгорна в графстве Корк. Судя по описанию, это был человек лет тридцати трех — тридцати пяти, среднего роста, рыжеволосый, черноглазый, с расплющенным после какого-то несчастного случая носом.

— Этого молодца легко узнать среди сотен других, — сказал матрос. — Я его хорошо помню, хотя и не видел уже семь или восемь лет.

— Вы встречали его обычно в Нью-Йорке?

— И в Нью-Йорке, и в других местах. Последний раз это наверняка было в Нью-Йорке.

— А не назовете ли вы кого-нибудь, кто мог бы сообщить, куда он делся?

— Ей-богу, нет… А впрочем, не знает ли о нем хозяин «Красного якоря» в Бруклине? Патрик О'Доноган всегда у него останавливался, когда бывал в Нью-Йорке. Это некий мистер Боул, бывший матрос. Уж если и он ничего не знает, то вряд ли тогда вам кто-нибудь скажет, где искать Патрика О'Доногана!

Эрик поспешил на катер, курсирующий по Ист-Ривер, и уже через двадцать минут оказался в Бруклине.

У порога «Красного якоря» он увидел опрятно одетую старую женщину, усердно чистившую картофель.

— Мистер Боул дома, сударыня? — спросил Эрик, поклонившись с обычной для него вежливостью.

— Он дома, но только что лег вздремнуть на часок после обеда, — учтиво ответила хозяйка, окинув посетителя любопытным взглядом. — Если вы желаете ему что-нибудь сообщить, то скажите мне, я миссис Боул.