Жюль Верн - Пятьсот миллионов бегумы. Найденыш с погибшей «Цинтии»

Случаю было угодно, чтобы капитан Марсилас никогда не плавал в этих водах. И в самом деле, только необходимость зайти в Брест привела его сюда, иначе он шел бы в открытом море. Потому капитан мог рассчитывать только на внимательное изучение карты и старался не отклониться с правильного пути. Но маршрут был самым простым. Оставив слева Пуа-дю-Ван, Бек-дю-Ра и остров Сен, почти всегда окутанный водяной пылью ревущих волн, на котором, по преданию, некогда обитали девять жриц-друид note 6 1 Note61 друиды — жрецы и жрицы у кельтов древней Галлии, Англии и Ирландии , «Аляска» должна была взять курс на запад, чтобы затем повернуть на юг, когда она попадет в открытое море. Неподвижный огонь на острове точно указывал ее местонахождение, и, судя по карте, менее чем в четверти мили к западу от этого маяка остров заканчивался цепью отвесных скал, вдающихся в открытое море, достигающее здесь стометровой глубины. Так как этот ориентир был особенно важен в такую темную ночь, капитан, тщательно изучив карту, решил приблизиться к нему на более близкое расстояние, чем он сделал бы это при дневном свете. Поднявшись на палубу, он окинул взглядом море и приказал Эрику повернуть на двадцать пять градусов к юго-западу.

Этот приказ немного озадачил молодого лейтенанта.

— Вы говорите на юго-запад? — вежливо переспросил он, полагая, что ослышался.

— Да, на юго-запад, — повторил свое приказание капитан. — А что, этот путь вам не по вкусу?

— Если вы позволите вам ответить, капитан, я должен признаться, что да, — чистосердечно сказал Эрик. — Я предпочел бы и дальше держать на запад.

— Для чего? Чтобы потерять еще одну ночь?

Тон капитана не допускал дальнейших рассуждений. Эрик точно выполнил полученный приказ. Ведь его начальник был испытанным моряком, которому можно было полностью довериться.

Как ни незначительно было изменение курса корабля, оно сразу же сказалось на его скорости. «Аляска» испытывала сильную бортовую качку и при каждом резком повороте погружалась носом в волны. Море вокруг нее бурлило. Лаг показывал четырнадцать узлов и, так как ветер крепчал, Эрик приказал зарифить note 6 2 Note62 зарифить или «брать рифы» — уменьшить площадь паруса, подбирая с помощью поперечных завязок его нижнюю часть два паруса.

Доктор и Бредежор, внезапно почувствовав недомогание, поспешили спуститься в свои каюты. Капитан, остававшийся еще некоторое время на палубе, вскоре последовал за ними. Но едва он успел дойти до своей каюты, как к нему явился Эрик.

— Капитан, — сказал он, — я только что услышал по левому борту подозрительный шум, как если бы волны разбивались о скалы. Я считаю своим долгом сказать вам, что, по моему мнению, мы идем опасным путем.

— Воистину, сударь, ваше беспокойство переходит в упрямство! — воскликнул капитан. — Какая опасность может нам угрожать, раз мы находимся в добрых трех — четырех милях от маяка?

И с раздражением он показал на карте, по-прежнему развернутой на его столе, остров Сен, который стоял подобно часовому на самой оконечности бретонской отмели. Эрик следил за его рукой. Он ясно видел, что никакая опасность не была обозначена у подступов к этому острову, круто обрывающемуся в море и омываемому глубокими водами. Ничто не могло быть более надежным и успокоительным в глазах моряка. И все-таки ведь это не было галлюцинацией — шум волн, разбивающихся о скалы, шум, который доносился с левого борта, то есть с подветренной стороны, и следовательно с небольшого расстояния!

Странное ощущение, о котором у Эрика не хватало решимости признаться даже самому себе: ему казалось, что он не узнает в очертаниях берегов ничего общего с описаниями этих коварных и зловещих мест, известными ему по разным географическим источникам. Но как он мог противопоставить краткие и беглые впечатления, смутные воспоминания такому очевидному и неопровержимому факту, как карта Британского адмиралтейства? Эрик на это не осмеливался. Известно, что карты именно для того и созданы, чтобы предостерегать мореплавателей от возможных изъянов и пробелов памяти. Он поклонился своему начальнику и поднялся на палубу.

Не успел он еще взойти на мостик, как раздались крики:

— Рифы с правого борта! И через несколько секунд снова:

— Рифы с левого борта!

Вслед за пронзительным свистком началась беготня по палубе, «Аляска» вздрогнула, замедлила скорость, дала задний ход. Капитан Марсилас бросился к лестнице, ведущей на палубу. В ту же минуту он услышал глухой шум, напоминающий скрежет полозьев по песку, Внезапно капитан упал от резкого толчка. Судно задрожало от киля до верхушек-мачт. Затем воцарилась тишина и «Аляска» замерла в неподвижности. Она вклинилась между двумя подводными скалами.

Капитан Марсилас с окровавленной от удара головой с трудом встал на ноги и добрался до палубы. Все там было в полном смятении. Охваченные паникой, матросы бросились к шлюпкам. Волны яростно обрушивались на неожиданную преграду, которую создавало им потерпевшее крушение судно. Два сверкающих глаза маяков, Тевеннека и острова Сен, направленные на «Аляску» с неумолимой неподвижностью, казалось, укоряли ее за то, что она пошла навстречу гибели, от которой они предостерегали. Эрик, стоя на капитанском мостике и наклонившись через правый борт, пытался, несмотря на кромешную тьму, определить размеры катастрофы.

— Что случилось, лейтенант? — нетерпеливо обратился к нему капитан, еще не пришедший в себя от падения.

— А случилось то, капитан, что, повернув, согласно вашему приказу, к юго-западу, мы налетели на рифы, — ответил Эрик.

Капитан Марсилас не произнес ни слова. Да и что он мог возразить? Круто повернувшись, он сошел с палубы.

Как это ни странно, но при всем трагизме создавшегося положения «Аляске» не угрожала немедленная гибель. Неподвижность судна, присутствие двух маяков, близость земли, которая определялась самими этими рифами, зажавшими «Аляску» в клещи, — все это делало катастрофу скорее мрачной, чем пагубной. Эрик, со своей стороны, видел только одно: экспедиция прервана, возможность отыскать Патрика О'Доногана потеряна!

Однако Эрик тотчас же пожалел о резких словах, сказанных им под влиянием горького чувства, наполнившего его душу. Поэтому, спустившись с мостика на палубу, он стал повсюду искать своего начальника с великодушным намерением ободрить его, если только это возможно.

Но капитан исчез, и не прошло еще и трех минут, как в его каюте раздался выстрел.

Эрик бросился туда, но дверь была заперта изнутри. Он вышиб ее ударом ноги.

Капитан Марсилас лежал на ковре с простреленной головой, сжимая револьвер в правой руке.

При виде корабля, гибнущего по его вине, он пустил себе пулю в лоб. Смерть наступила мгновенно. Доктор и Бредежор, вбежавшие в каюту вслед за Эриком, могли только это подтвердить.