Жюль Верн - Пятьсот миллионов бегумы. Найденыш с погибшей «Цинтии»

— Я и не думаю о Панамском канале, равно как и о мысе Горн или о мысе Доброй Надежды, — продолжал молодой капитан. — Я имею в виду совсем другой путь, единственный путь, по которому мы могли бы добраться за три месяца до Берингова пролива. Это Ледовитый океан, это Северо-Западный проход!

Увидев, как ошеломило его спутников такое неожиданное предложение, Эрик счел необходимым подробно его мотивировать.

— Северо-Западный проход, — сказал он, — теперь не так ужасен и мучителен для мореплавателей, каким он был в прежние времена. Разумеется, это не обычная магистраль. Ведь он свободен ото льдов всего лишь восемь — десять недель в году. Но зато этот путь хорошо изучен, точнейшим образом нанесен на карты и используется сотнями китобойных судов. Правда, по нему очень редко переходят из Атлантического в Тихий океан. Корабли, заплывающие в него с той или с другой стороны, почти никогда не проходят его насквозь, из конца в конец. И, конечно, может так случиться, что условия сложатся для нас неблагоприятно и мы не в состоянии будем его преодолеть. Не исключено, что как раз в это время проход будет забит льдами и освободится от них позже, чем нам будет нужно. Следовательно, мы идем «а риск. Но есть много шансов и на успех, тогда как все другие пути обрекают нас на верную неудачу. И поэтому чувство долга, полномочия и денежная помощь, предоставленные нам соотечественниками, обязывают нас принять это решение, дающее единственную возможность достигнуть вовремя Берингова пролива. Обычное судно, пригодное для плавания лишь в теплых морях, побоялось бы принять такое решение. Но кораблю, подобному «Аляске», специально приспособленному для арктической навигаций, нечего колебаться. И, наконец, я должен заявить, что, возможно, мне прядется вернуться в Стокгольм, не найдя Норденшельда, но это случится не раньше, чем я использую все средства для оказания ему помощи!

Доводы Эрика были так убедительны, что никто и не пытался их опровергнуть. Да и что могли возразить доктор, Бредежор и Маляриус? Они хорошо представляли себе трудности нового плана. Но, по крайней мере, эти трудности казались преодолимыми, тогда как любо» другой маршрут не оставлял никаких надежд. Кроме того, они не могли не признать вслед за Эриком, что при всех обстоятельствах гораздо почетнее вернуться в Стокгольм, доведя дело до конца, чем прервать плавание на полпути.

— У меня есть только одно серьезное возражение, — сказал доктор Швариенкрона после нескольких минут глубокого раздумья. — Как мы сможем пополнять запасы угля в арктических водах? Ясно, что при нехватке топлива нечего и думать преодолеть Северо-Западный проход за то короткое время, когда он доступен для навигации.

— Я предвидел эго единственное, действительно серьезное затруднение, — ответил Эрик, — и не считаю его непреодолимым. Вместо того, чтобы держать курс на Гибралтар и на Мальту, где нас, без сомнения, подстерегают новые каверзы Тюдора Брауна, мы направимся в Лондон. Оттуда я дам телеграмму по трансатлантическому кабелю в один из торговых домов Монреаля с требованием незамедлительно послать в Баффинов залив судно с углем, где оно и будет нас ожидать. Одновременно я отправлю такую же телеграмму в Сан-Франциско, чтобы второе грузовое судно встретило «Аляску» у Берингова пролива. У нас и сейчас есть изрядный запас топлива, даже с некоторым излишком. Ведь новый маршрут не потребует столько угля, как прежний, когда мы собирались плыть милю берегов Азии. Наш теперешний путь гораздо короче! Нам незачем стремиться попасть в Баффинов залив раньше конца мая, а потому и Берингова пролива мы достигнем, в лучшем случае, в последних числах июня. Наши поставщики в Монреале и Сан-Франциско будут иметь достаточно времени, чтобы выполнять наш заказ, а расчет по нему произведет лондонский банкир. Таким образом, достижение Северо-Западного прохода станет для нас практически возможным… Сейчас весь вопрос в том, будет ли Северо-Западный проход свободен ото льдов? Разумеется, от нас это не зависит. Но если бы даже он оказался недоступным, то мы, по крайней мере, смогли бы утешить себя тем, что испробовали все возможности для достижения цела!

— Браво! Браво, мой мальчик! — воскликнул Маляриус. — Твои доказательства неоспоримы.

— Спокойнее, спокойнее, сударь, — проговорил Бредежор. — Не будем увлекаться. У меня есть другое довольно веское возражение. Неужели ты думаешь, милый Эрик, что «Аляска» пройдет незамеченной по Темзе? Конечно нет, — не так ли? О ее прибытии заговорят газеты. О ней сообщат телеграфные агентства. О том, что она прибыла в Лондон, узнает и Тюдор Браун. Он поймет, что наши планы изменились, а что помешает ему соответственно изменить и свои? Не допускаешь ли ты, что ему удастся, например, задержать корабли с углем, без которых ты ничего не добьешься?

— Бесспорно, — ответил Эрик, — и это лишний раз подтверждает, как тщательно мы должны все предусмотреть. Значит, мы не поплывем к Лондону! Тогда мы остановимся в Лиссабоне, как если бы по-прежнему были на пути к Гибралтару и Суэцкому каналу. Затем один из нас отправится инкогнито в Мадрид и, не вдаваясь ни в какие объяснения, свяжется по телеграфу с Монреалем и Сан-Франциско, чтобы обеспечить корабли углем. О назначении этих судов никто не узнает, я они будут находиться в определенном месте в распоряжении своих капитанов, которым будет сообщен условный пароль.

— Вот это другое дело! При таких условиях почти невозможно, чтобы Тюдор Браун мог напасть на наш след!

— Вы хотите сказать — на мой след, ибо, я надеюсь, вы не собираетесь сопровождать меня в арктические моря? — спросил Эрик.

— Черт побери! Я хочу с чистой совестью смотреть людям в глаза, чтобы никто не посмел сказать, что какой-то проходимец вроде Тюдора Брауна заставил меня отступить! — заявил доктор.

— И меня тоже! — в один голос воскликнули Бредежор и Маляриус.

Молодой капитан попытался было переубедить своих друзей, объяснив, что подобное решение связано с опасностями, что путешествие в условиях полярной ночи будет однообразным и томительно-монотонным. Но его доводы не подействовали. После того как они уже перенесли вместе столько испытаний, говорили друзья, делом чести является довести путешествие до конца. Оставаясь вместе, они смогут взаимно облегчить друг другу трудности предстоящего плавания. Разве не приняты все предосторожности, чтобы пассажиры «Аляски» не очень страдали от холода? Уж кого-кого, а шведов и норвежцев морозами не запугаешь!

Короче говоря, Эрик должен был сдаться и согласиться с тем, что изменение маршрута не повлечет за собой никаких изменений в составе экипажа.

Необходимо было как можно быстрее пройти первую часть пути. 2 апреля «Аляска» бросила якорь в Лиссабоне. Прежде чем португальские газеты успели оповестить о ее прибытии, Бредежор был уже в Мадриде и с помощью банкирского дома связался по трансатлантическому телеграфному кабелю с двумя солидными торговыми фирмами в Монреале и Сан-Франциско. Он договорился о посылке двух судов с углем в назначенные пункты и сообщил пароль, по которому Эрика должны были впоследствии опознать. Этот пароль был не чем иным, как девизом Semper idem, который был начертан на некоторых вещицах младенца, лежавшего в колыбели, привязанной к спасательному кругу. Наконец, 9 апреля, удачно заключив и надлежащим образом оформив эти сделки с иностранными фирмами, Бредежор возвратился в Лиссабон, и «Аляска» немедленно вышла в море.