Евгений Абалаков - На высочайших вершинах Советского Союза

28 июля . Ребята гурьбой спешат на сераки и там дают таджикам первые уроки альпинизма.

Ярким блеском сверкают сераки. На одном из них, подобно цветку на стебле, копошатся люди. Слышен звон льда, идет рубка ступеней, натягиваются веревки и с серака в глубину, напрягая руки, вонзаясь кошками в лед, спускаются таджики. Смелые ребята! Абдурахман скользил не раз, но выпрямлялся и не трусил. Лазание закончил я, «проделав для лейки» эффектный подъем и спуск. Коля волновался, в результате всего не сняли. Он был страшно недоволен.

К вечеру закончили все сборы. Ребята опять проявляют, и на этот раз результаты приличные.

29 июля . Усумбай еще до света занялся варевам. В 7.10 выходим.

Зрелище солидное: шесть альпинистов и шесть носильщиков вытянулись цепью, лавируя по морене. В сераках, как и всегда, путаемся. Отсюда же увидали грандиозную лавину, заполнившую весь кулуар, половину ледника. Снежная пыль перелетала через гривку. На носильщиков лавина произвела подавляющее впечатление.

Связались, надели кошки и вытянулись гуськом. Первая пара, возглавляемая Аркадием Георгиевичем, берет сугубо медленный темп, так что отдых решили уменьшить, делая Переходы по полчаса. Вторая пара — Коля и Витя. Коля усиленно водит Витю, соблюдая сверх меры теорию зигзага. Затем идут две связки таджиков. Шествие завершаю я и Даниил Иванович.

Высота 5000 метров. Здоровенный таджик Ивай на остановках валится; у него болит голова. Немного выше и со старшим носильщиком происходит то же самое. Больших усилий стоит поднять их и уговорить идти дальше. Помогал довольно сильный аргумент: мы идем по лавинному желобу. С помощью жестикуляции удавалось показать всю опасность стояния на месте. Но дойдя до карниза, двое свалились окончательно. Мы убедились в атом, когда были уже на скалах. Пришлось возвращаться. Все старания поднять их не увенчались успехом. Они передали нам свои рюкзаки. Мы должны были поднять свои рюкзаки до лагеря «5600», спуститься и вторично подняться с их грузом. Приятно сознавать, что чувствуешь себя хорошо и голова не болит.

Быстро поднялись, оставили рюкзаки и сбежали вниз. Второй рейс пошел медленнее, но все же я обогнал Колю, Маслова, таджиков и залез первым. По гривке до лагеря — захватил еще и совой рюкзак. Затем три раза возвращался, помогал ребятам дотащить груз. Маслов чуть сдал, но в общем для первого раза все прошли очень хорошо. Носильщиков сейчас же отправили с Витей назад.

Разместились в трех палатках. Сделал набросок на хребет Бивачный — Федченко, захватив вершину Алеши Гермогенова. Так названа нами одна из вершин Памира.

30 июля . Плотно поели. Аппетит у всех хороший. Вышли не спеша в 11 часов. С собой взяли лишь веревки, по два крюка и молоток. До первого жандармика путь чудесный. Снег за наше отсутствие отступил на метр. Здорово разворотили жандармик, сделав приличную дорогу. Далее путь снежной гривкой. Внезапно Аркадий Георгиевич проваливается в трещину, «пешим на помощь. Все оканчивается благополучно, и кто–то уже кричит: «Фотографируйте скорее».

В одном месте крутой подъем. Рубим ступени и надеваем кошки. Наконец первый сложный жандарм позади!

Наша тройка лезет на второй жандарм. Остальные остаются для расчистки первого. Камень страшно сыпучий. Лезем связанные. Вторая часть жандарма тяжела; отвесные стены, ненадежные камни. Вылезли все же с охранением и вполне удачно. Еще один «камешек» взяли приступом. До второго — снежный, местами довольно крутой гребень.

Не прошли и половины, как слышим снизу крик:

— Обратно!..

— Почему?

— Обратно!..

Продолжаем допытываться.

— Несчастье!!!

— Что такое?

— Разбился Николаев!..

Спешим вниз. Я лично не верил, что с Колей все кончено. Я был уверен, что он жив.

Ниже узнали — Коля погиб!

Его сшибло камнем, когда он чистил дорогу, убирая шаткие камни. Так, с огромным камнем в руках и полетел он вниз, стукнулся о скалы, камень снова сшиб его, и он полетел по снегу уже как тряпка… И так донизу, иначе говоря, километр по стене…

…Долго вбивает Аркадий Георгиевич крючья, четыре сразу, наматывает веревку трясущимися от волнения руками, связывается и с тысячей предосторожностей медленно спускается вниз. За ним Даниил Иванович тоже с охранением и по веревке. Последним спускаюсь я. На кошках быстро спускаемся до жандармика. Здесь несколько неожиданно Аркадий Георгиевич начинает смотреть в бинокль. Все сердятся — нашел время жандарм рассматривать!..

— Женя! Посмотрите, черная точка на склоне. Это он!..

Смотрю и ясно вижу камень, застрявший в фирне.

Даниил Иванович свалился в палатке. Аркадий Георгиевич готовит чай, а самого трясет. Страшно подавлен. «Ваше счастье, — говорит, — что вы не видали, как он погиб». В эту ночь все не спали.

31 июля. В 7 час. 30 мин. вышли, оставив почти все снаряжение. Внизу увидали четырех человек (здорово поднялись!) Поравнялись — носильщики. Доктора нет. Значительно ниже, у первых трещин, еще двое и доктор. Двоих отправил дальше и затем сообщил о происшедшем доктору. Скорчился и закрыл руками лицо.

Не заходя в лагерь, огибаем выступ. Берем один лишь рюкзак. Остальное оставляем на леднике. Идем по ледниковой морене среди сераков. Залезли в колоссальные трещины, пришлось вылезать на берег. Вскоре увидели впереди торос. Вон и висячий ледник, но несколько неожиданно под ним до самого низа — скалы.

Старательно прощупываем местность в бинокль. Сбросы, есть трещины. Если Коля не попал в них, то, пролетев сбросы, должен был застрять на скалах. Осмотр ничего не дал. Тщательно облазали все подножье, все сбросы. Я поднялся до бергшрунда [16] Бергшрунд — прерывистая трещина в верховьях ледника. . Ничего не обнаружил.

Аркадий Георгиевич набросал на бумаге жандармы и путь следования Коли — последний путь. Неоправданная смерть, непростительная и поэтому необычайно трагическая!..

Снизу лезть невозможно, скалы, лавинный кулуар. Подавленные, ослабевшие идем обратно. Камень с жужжанием летит мимо. Стая воронов с криком кружится над скалой. Прощай, друг!

К вечеру подошел караван — пять лошадей с караван–баши. Кстати, ибо продуктов уже почти нет. Караван еле прошел наш мост, который местами рухнул. Пришлось обходную дорогу делать. Миша прислал мяса кийка, и Усумбай сварил хороший каурдак. Вечер прохладный. Ночью ветер, и лошадь за палаткой стучит копытам о камни.

1 августа . Мы еще в мешках. Усумбайка угощает каурдаком и уходит с караваном. Холодный сильный ветер рвет палатки: боимся, как бы не сорвал их. Идет снег. Сегодня передышка. Я занимаюсь починкой штанов, ставлю громадную заплату. Греемся чаем с конфетами, шоколадом и жаревом.

Аркадий Георгиевич опять в бинокль разглядывает горы.