Бенгт Даниельссон - Счастливый остров

И вот нашлись шкиперы, решившие, что для упрощения торговли следует и здесь ввести деньги. Как и по всей французской Океании, первыми получили хождение на Туамоту чилийские доллары (до сооружения Панамского канала важнейшим транзитным портом в этой части Тихого океана был Вальпараисо). Большие блестящие серебряные монеты украшало с одной стороны изображение орла, и туамотуанцы прозвали их «птичьи монеты». Многие раройцы и другие полинезийцы были настолько восхищены красивыми кусочками металла, что собирали их грудами. И по сей день в потайных сундучках и ларчиках островитян хранится немало чилийских долларов. Другие сочли, что монеты удобны и практичны для обмена на желаемые товары. Наиболее предприимчивые отправлялись со шхунами на Таити и привозили оттуда неслыханные богатства: консервы, мясорубки, мебель, бальные платья, библии, железные ломы и тысячи других потрясающих предметов, назначение которых в большинстве случаев им было неизвестно.

С тех времен остался обычай раройцев — и туамотуанцев вообще — выражать все цены в тара (полинезийское произношение слова «доллар»), хотя в наши дни единственная имеющая здесь хождение монета — таитянские франки. «Один тара» означает пять франков; столько стоил в старину чилийский доллар. Привычка настолько сильна, что рароец скорее скажет «один тара, три франка и пятьдесят сантимов», чем «восемь с половиной франков».

Первое знакомство островитян с Папеэте и прелестями цивилизации породило, понятно, множество новых, искусственных запросов. Для удовлетворения их все большее количество местных жителей стало заготовлять копру и нырять за раковинами-жемчужницами. Производство росло, торговля процветала — на радость скупщикам и шкиперам. Шхуны шли с полным грузом в оба конца, купцы наводнили Туамоту дешевыми товарами по бессовестно вздутым ценам.

Это положение сохранилось в общем и по сей день. Годовой доход прилежных раройцев довольно высок, но деньги быстро расходятся на совершенно бесполезные вещи.

Определить в точности заработок каждого трудновато, ибо никто, разумеется, не затрудняет себя учетом, однако цифры, сообщенные автору скупщиками копры, довольно показательны (добыча перламутра на Рароиа уже давно прекратилась). Согласно этим данным, раройцы ежегодно заготавливают около 250 тонн копры. Цена за последние два года (1949–1950) составляла примерно 10 таитянских франков за килограмм. Таким образом жители острова зарабатывают в год 2,5 миллиона таитянских франков или 200 тысяч шведских крон. Население составляет немногим более ста человек, число хозяйств — двадцать пять. Иными словами, средний годовой доход каждой семьи равен приблизительно 8 тысячам крон.

Деньги выплачиваются при сдаче копры наличными на борту шхуны. Подоходный и имущественный налоги здесь не существуют. Никто не кладет деньги в сберкассу по той простой причине, что сберкасс нет. И никто — если не считать нескольких стариков, сохранивших привычки эпохи серебряных монет, которые так интересно было собирать и считать, — не складывает деньги в «кубышку». Напротив, когда встает вопрос о непредвиденном расходе, очень редко у кого оказываются наличные деньги. Куда же они деваются?

Около трети попадает в руки двух раройских лавочников: наполовину англичанина, наполовину таитянина Хури и китайца Тауэре. Островитяне берут у них все необходимое в кредит и рассчитываются из выручки за очередную партию копры. Мало кто следит за размером своего долга. Что и сколько покупается — записывает только сам лавочник. Один из них сообщил мне приводимые ниже цифры месячных расходов, типичные для большинства раройских семей. В данном случае семья состояла из мужа, жены, тещи и двух сыновей — 10 и 12 лет.

Примерные расходы раройской семьи (в таитянских франках)

Такова сумма, расходов на так называемые предметы первой необходимости, хотя шведская домохозяйка вряд ли признала бы «необходимость» по меньшей мере половины перечисленного!

Поражают высокие цены, зависящие прежде всего от сложной организации сбыта. Дело в том, что большинство товаров проделывает чрезвычайно долгий путь, прежде чем попасть к потребителю.

Первый посредник — тот или иной оптовик в Папеэте. Уплатив таможенный сбор (часто до 30–50 % стоимости товара) и прибавив комиссионные, он продает товар владельцу шхуны, которая отправляется на Рароиа. В пути цена возрастает еще на 30 % — таков допускаемый законом процент прибыли. По прибытии товар попадает в руки лавочника и, вздорожав еще на 10 %, появляется наконец в магазине к услугам покупателя. К этому времени цена вдвое превышает первоначальную!

Разумеется, раройцы немало выиграли бы, заказывая товар непосредственно в Папеэте, вместо того чтобы идти к лавочнику. Они даже подумывали об этом, но до сих пор неизменно приходили к заключению, что будет слишком хлопотно. Во-первых, они решительно не любят писать письма, во-вторых, слабы в четырех действиях арифметики. Глупыми раройцев никак не назовешь, и они отлично понимают, что платят слишком дорого за все товары, — но разве это так уж важно? Разве им не хватает денег? Аита пеапеа! Им нравится, что на острове есть лавка, где полно консервов с яркими этикетками и всякой мишуры и где в любой момент можно отобрать себе что захочется. Многие настолько благодарны лавочникам, что даже продают им копру дешевле обычной цены [22] Автор мимоходом отмечает здесь беззастенчивую эксплуатацию населения торговцами. Легковерное и непривычное к товарному хозяйству население покорно ее терпит. — Прим. ред. .