Бенгт Даниельссон - Счастливый остров

Хороший улов — около двух тысяч камене.

Забавную рыбу держит Мария-Тереза.

Черепаху поймать просто: взял за щит и перевернул.

Только что выловленные перламутровые раковины неприглядны.

Нужна обработка и полировка, чтобы перламутр заиграл всеми своими красками.

Типы островитян Рароиа.

Последовал типичный для полинезийца ответ:

— Ты понимаешь, один наш приятель на Рароиа пригласил меня на пир, и мне, конечно, жаль было пропустить такой случай.

Мы отыскали в рифе расщелину и проникли в лагуну, оседлав гребень могучей волны. В тот самый миг, когда лодка ударилась о коралловое дно, мы соскочили и крепко ухватились за борта, чтобы не дать течению унести ее обратно. Затем пошли вброд к берегу и вытащили лодку на сушу.

Неподалеку, ожидая нас, сидел под кустом Паэа, родственник нашего доброго друга Хури. Хотя мы раньше никогда его не видели, он приветствовал нас, как долгожданных друзей, и повел в деревню, чтобы помочь устроиться.

Со времени нашего предыдущего посещения здесь произошли поразительные перемены. Когда мы заходили сюда на «Моане», то видели захудалую деревушку с полусотней сонных полинезийцев. Теперь на улицах кишел народ, повсюду среди пальм стояли лавки и бары. На открытой площадке пестро одетые мужчины и женщины танцевали под патефон, чуть поодаль вращалось колесо счастья, из палаток и шалашей доносились хриплые звуки радио. Под пальмами лежали навалом велосипеды, у берега на волнах качалось около сотни лодок и четыре моторных катера. Но самым поразительным зрелищем оказался новый деревянный дом с террасой, на которой стояла мебель конца прошлого столетия — обитые красным плюшем стулья, резные шкафы, изящные столы, покрытые вязаными чехлами диваны. Какой-то торговец-ловкач придумал новый способ быстро разбогатеть за счет туамотуанцев. По его собственным словам, спрос на эту мебель был так велик, что он ежегодно отправлялся (I Париж скупать старье на аукционах.

— Как видите, сборище довольно пестрое, — заметил Паэа, улыбаясь, когда мы закончили экскурсию и уселись за «ресторанным столиком» (перевернутым пустым ящиком). — Да еще не все подоспели, потому что сезон начался всего две недели тому назад. Сейчас на острове собралось человек триста ныряльщиков, а обычно их бывает около пятисот. Большинство — не профессионалы, а обыкновенные туамотуанцы и таитяне, мечтающие быстро разбогатеть. Они загребают немалые деньги, которые тут же пропивают или тратят до последнего сантима, и возвращаются домой такими же бедняками, какими приезжают.

Помимо ныряльщиков сюда стекается множество предприимчивых людей — лавочники, проститутки, скупщики, вербовщики, владельцы катеров, их родственники и помощники. Всех объединяет одно стремление — быстро разбогатеть, что кое-кому и удается. Но среди предпринимателей мало полинезийцев. Мы насчитали десять лавок, и все они принадлежали китайским купцам. Булочники, которых собралось десятка полтора, тоже были китайцы. Вербовщики — в основном европейцы — это авантюристы и бывшие моряки; они заблаговременно объезжают архипелаг, уговаривая островитян плыть с ними на Такуме и другие атоллы, где добывается перламутр. Вербовщики оплачивают ныряльщикам проезд в оба конца, а те обязуются продавать найденный перламутр только своему вербовщику. Наконец, скупщики, венчающие эту пирамиду, — все без исключения французы, а так как многие из них одновременно являются судовладельцами, то они, по сути дела, заправляют местным промыслом.

Рынок сбыта перламутра очень неустойчив — ведь речь идет о предмете роскоши, зависящем от прихотей моды. Так, сразу после первой мировой войны спрос был огромен, зато в тридцатых годах даже после окончания кризиса невозможно было найти покупателей. В годы второй мировой войны придумали изготовлять из перламутра сувениры, которые в огромном количестве сбывали американским солдатам. Интерес к этому материалу возродился и держится до сих пор. Сейчас спрос на перламутр хороший и даже превышает предложение. Скупщики буквально дерутся из-за дневного улова — и не зря. Они платят тридцать франков за килограмм, а продают по пятидесяти.

Мы прибыли в Такуме уже под вечер, когда рабочий день ныряльщиков окончился, поэтому мы решили назавтра прямо с утра отправиться с раройцами к месту добычи.

Едва рассвело, как с залива донеслись нетерпеливые сигналы сирены. Мы наскоро перекусили и поспешили на берег, где нас ждали Тетоху и Тахути. У Тетоху еще с прошлого сезона оставалась здесь гребная лодка; теперь мы отыскали ее. Правда, она немного рассохлась и текла, но все же держалась на воде, а это было самое главное.

Множество лодок окружило моторные катера; полинезийцы, весело болтая, крепили буксиры. Мы подгребли кближайшему катеру; скоро и нам подали конец. Через четверть часа все собрались, капитан нашего катера дал отвальный гудок, и караван двинулся в путь. Я сосчитал лодки — оказалось целых двадцать семь штук.

— Сколько ты платишь за буксировку? — спросил я Тетоху.

— Тридцать перламутровых раковин.

— Тридцать раковин! А деньгами сколько пришлось бы платить?

— Хозяин катера не берет денег, он требует раковин.

Ничего удивительного, подумал я. Тридцать жемчужниц — это самое малое пятнадцать килограммов перламутра или четыреста пятьдесят франков. Иначе говоря, буксировщик получал с владельцев двадцати семи лодок 12 150 франков (свыше тысячи крон) в день. Недурно! [36] Еще один пример беззастенчивой эксплуатации доверчивых островитян скупщиками и судовладельцами. — Прим. ред .

Через полчаса мы подошли к двум большим банкам в южной части лагуны. Здесь моторный катер оставил нас и возвратился в деревню. Лодки быстро разошлись в стороны; каждый ныряльщик отыскал свое любимое место. Наши друзья тоже выбрали место и зачалили лодку за камень.

— Для начала лучше быть поосторожнее, — сказал Тетоху. — Многие сразу опускаются на большую глубину, но это глупо. Они быстро устают, а иных и судороги схватывают. Я всегда сначала ныряю за раковинами по краям отмели. Получается легкая и приятная разминка.