Луи Жаколио - Месть каторжника

— Однако, это так! Он сговорился с герцогом, который не отказывает ему ни в чем, сделать из него министра юстиции в ближайшие два-три года.

— Так! Простите мою смелость… но каким образом это может отразиться на вашем положении?

— Это я вам сейчас объясню. Карьера Поля делалась так стремительно, что трудно себе представить. В короткое время он занял один из самых видных постов в министерстве. Но все же герцог не может говорить о нем во дворце, как о будущем хранителе государственной печати, прежде, чем тот не сделается главным прокурором, а это затягивает выполнение их честолюбивых замыслов на довольно продолжительное время. Вот, и было решено обойти это затруднение.

Если традиция и обычай не позволяют сделать хранителя печати из заместителя прокурора, то вопрос становится совершенно безразличным, когда дело идет о префекте полиции.

— А, понимаю! — вскричал Люс.

— Они решили между собой, что я должен подать в отставку в интересах семьи. Поль занимал бы, став префектом полиции, мое место и квартиру до тех пор, пока не переедет с Дворцового бульвара в дом министерства юстиции. С этого времени мне соблаговолили бы вернуть мое место, Прежде чем открыть мне этот проект, председатель Законодательного Корпуса хотел привлечь на свою сторону министра внутренних дел, моего непосредственного начальника, но с этой стороны встретил непреодолимое препятствие. «Никогда! — сказал ему статс-секретарь, — я не уволю де Вержена от службы, которую он несет так великолепно, что все довольны, этот префект, за те десять лет, которые он состоит на этом посту, делал прямо чудеса: неоднократно попадавшиеся преступники удалены из Парижа, предместья очищены от толпы, с которой приходится иметь дело правосудию, от каторжников, ставших свободными по окончании ссылки, от всевозможных мошенников, наводнивших эти предместья. Весь этот грязный и преступный мир сутенеров, уличных женщин энергично преследуется, на него делаются облавы, и спокойствие в Париже ночью обеспечено так же, как днем. Наконец, отборный персонал, которым он окружил себя, не оставляя безнаказанным ни одного преступления — вот что сделал этот чиновник, которого вы просите меня уволить в отставку, так как у меня нет в распоряжении другого соответственного поста, который бы я мог предложить ему, да он и не принял бы его в подобном случае. Это невозможно, мой дорогой герцог, я предпочту сам подать в отставку, нежели согласиться обойтись без его услуг… » и т. д.

— Вы видите, мой дорогой Люс, как сильно заступался за меня министр. Несмотря на это, герцог не чувствовал себя побежденным. Он пришел ко мне с целью просить меня подать в отставку, представляя те резоны, которые я вам только что сообщил, и, так как я отказался, он не постеснялся мне сказать, что силою добьется моей отставки и победит упорство самого министра при помощи других сановников… Вчера, мой дорогой Люс, я его не боялся, но положение сильно изменилось за эти двадцать четыре часа…

— Каким это образом, господин префект?

— Вы не понимаете, какие последствия будет иметь для меня смерть Фроле?

— Конечно, ваши враги не упустят этого случая, но обвинять вас в этом преступлении они не могут.

— Да! Но они поставят мне в упрек, что убийца не задержан, тем более, что преступление совершено в здании префектуры, среди такого громадного количества всевозможных высших и низших агентов.

— Именно это обстоятельство, указывающее на место преступления, и многочисленность агентов, здесь находящихся, должно вас оградить от упреков в небрежности и неспособности.

— Вы хорошо знаете, Люс, к каким невероятным ухищрениям прибегают люди, когда задеты их интересы или страсти. Конечно, борьба не будет направлена ни против бригады агентов, ни против вас, особенно вас, про которого Жак Лоран сказал, что после него вы первый гениальный чиновник полиции, но они будут утверждать, что если бы я не парализовал вас, желая взять на себя инициативу поисков, убийце не удалось бы бежать… Вы не видели, как зло усмехнулся мой тесть, когда говорил о том вреде, который мне принесет это бегство…

Как бороться против нападок прессы, моей семьи и герцога де Жерси, выступивших вместе против меня?..

Под давлением общественного мнения я получу приказ или найти убийцу в сорок восемь часов, или подать в отставку. А мне нельзя, слышите, Люс, нельзя в настоящее время уйти со службы в префектуре.

Произнося эти слова, де Вержен понизил голос, с беспокойством оглядываясь кругом, как бы боясь, чтобы какой-нибудь шпион не услышал его. Лоб его покрылся каплями холодного пота, лицо приняло странное выражение, испугавшее Л юса.

— Что с вами, господин префект? — сказал он с искренним участием.

Префект быстро пришел в себя.

— Я ничего вам не могу сказать, Люс, — ответил он, — это тайна, которая касается чести и даже жизни самых старинных фамилий Франции, принадлежит не мне, и открытие ее повлекло бы за собой самые ужасные и роковые последствия.

Однажды герцогиня де Ла М. пришла ко мне и бросилась как безумная к моим ногам с криком: «Спасите меня! Спасите нас, господин де Вержен, или я на ваших и глазах приму яд! » В руках несчастной был маленький флакончик с синильной кислотой, который она судорожно сжимала в правой руке, и который двадцать раз мог он выпить прежде, чем можно бы было помешать этому безумию…

Что делать? Поддавшись первоначальному чувству жалости, я, к несчастью, обещал ей и в продолжение трех месяцев вел скрытую борьбу с судебным следователем, двумя комиссарами, командированными по этому делу, и частью вашей бригады, Люс, для того, чтобы свести на нет следствие, ведущееся по приказанию главного прокурора.

— Возможно ли, господин префект?

— Вполне, мой дорогой Люс… Могу вам даже сказать, что я был удостоен одобрения в высших сферах, в чем я вполне уверен, но нужно довести дело до благополучного конца, а иначе, как легко себе представить, я буду обесчещен и покинут.

— Всегда так бывает в подобного рода делах. Хорошо еще, если в случае неуспеха не будут смотреть, как на соучастника.

— Вот этого-то я и боюсь, Люс! Вы видите, что я во что бы то ни стало не должен уходить из префектуры.

— И вы не уйдете, дорогой и уважаемый наш начальник, если позволите применить эти эпитеты, свидетельствующие о нашей любви и преданности!

— Спасибо за ваше пожелание, Люс, за ваши добрые чувства, но если убийца Фроле не будет найден в продолжение сорока восьми часов, общественное мнение потребует моей отставки, а вы хорошо знаете, что в подобных случаях самая сильная власть принуждена бывает склониться перед его приговором.

— Я вовсе не о пожеланиях говорил, господин префект, а о твердой уверенности, которую и высказал вам: вы не уйдете со службы в префектуре, я вам за это ручаюсь!