Франц Бенгтссон - Рыжий Орм

И о дальнейшей судьбе Орма в горных лесах порубежья тоже будет рассказано: о его усердии в христианстве, и об удаче брата Виллибальда в обращении язычников; об их огорчениях у смоландцев и вражде между ними; и о том, как вернулись зубры.

Пошел уже третий год с тех пор, как Орм, продав родовую усадьбу у Холма, дабы избежать гнева короля Свейна, добрался до пограничья со всем своим имуществом, с женой, матерью, слугами, священником, со скотом и всеми пожитками, которые только можно было навьючить на лошадей. Унаследованный Осой двор назывался по имени птички — Овсянка. Он был заброшенным, вымершим, крыши строений покосились, поля заросли травой. Единственными обитателями здесь оставались немощный фогт с женой да стайка тощих гусей. Орму не приглянулось новое жилище: он счел, что не пристало ему и дочери короля Харальда иметь такой дом. Оса с плачем обходила родные места, взывая к Богу и сокрушаясь о запустении, и выговаривала двум старикам; ибо с юных лет она рассталась с отчим домом и с тех пор не видела его, помня лишь отца, живущего в достатке, пока и он, и оба его сына не погибли в стычке. Однако Ильва решила, что это как раз то место, которое лежит подальше от короля Свейна и его приспешников.

— Здесь мы заживем, — сказала она мужу, — если только ты, Орм, покажешь себя столь же умелым в плотницком деле, как и в сражениях на море.

Первую зиму они прожили скудно: для людей и для скота припасов было маловато, да и соседи не отличались приветливостью. Тогда Орм послал своих людей к самому богатому крестьянину в округе, Гудмунду с Совиной Горы; его еще прозвали Гудмунд Ревун, а знаменит он был своим воинственным нравом и богатством. Орм собрался прикупить у него сена и ячменя. Но люди его вернулись обратно с пустыми руками и кратким ответом: такой человек, как Гудмунд, не расположен принимать всерьез какого-то пришельца, о котором говорят к тому же, что он исповедует Христа. Тогда Орм сам пустился в путь, взяв с собой Раппа Одноглазого и еще трех верных людей, и добрался до Совиной Горы на рассвете. Он без труда проник в дом, выволок Гудмунда из постели, дотащил его до колодца и так держал над водой за одну ногу. А Рапп и другие тем временем приперли спинами дверь дома, чтобы никто изнутри им не помешал. Поговорив; таким образом над колодцем, Орм с Гудмундом быстро решили дело, придя к согласию об умеренной цене за сено и ячмень. Орм снова поставил его на ноги, причем без всяких побоев. Гнев Ревуна был не больше того почтения, которое он теперь испытывал к Орму, и столь же велико было его удивление тем, что отпустили его живым и невредимым.

— Ты должен знать, — сказал он, — что я человек опасный, хотя ты и превосходишь меня силой; но ты, наверное, поймешь это не сразу. Мало кто осмелился бы оставить меня в живых, после того как со мной поступили бы, как ты. И я не знаю, убил бы я тебя или нет, если бы оказался в твоем положении. Стало быть, ты умен не настолько, насколько силен.

— И все-таки я умнее тебя, — ответил ему Орм, — ибо я исповедую Христа и знаю, чему он учит. Он желает, чтобы мы шли к ближнему своему со смирением, даже если сосед обидел нас. Так что тебе следует благодарить Христа, если понял, в чем дело. Ибо колодец твой достаточно глубок. Но если же ты думаешь оставаться моим врагом и после случившегося, то я приму это к сведению, и ты посмотришь, чем это кончится; ибо встречал я врагов и похуже тебя, но пострадал не я, а они.

Гудмунд заявил, что над ним будут потешаться; да и нога вывихнута из-за того, что он висел над колодцем., И он узнал, что один из его людей, который кинулся к Орму с мечом, когда тот вытащил Гудмунда из постели, лежит теперь с разрубленным топором Раппа плечом, и женщины перевязывают ему рану. Хотелось бы ему знать, что скажут об этом Орм и Христос, и можно ли закрыть глаза на такой ущерб.

Орм задумался, прежде чем ответить, и затем молвил, что раненый человек должен пенять на самого себя, потому что сам виноват.

— Ему еще повезло с его глупостью, — сказал Орм, — что Рапп такой же добрый христианин, как и я. Иначе бы твои женщины сейчас не возились с его раной. Ему следовало бы радоваться, что все обошлось. Но в остальном ты прав, и я возмещу тебе убытки. Предлагаю тебе поехать вместе со мной, ибо у меня живет святой человек. Он лучший из целителей и быстро излечит твою ногу, а святость его такова, что нога, которую ты вывихнул, станет еще здоровее, чем другая. И все это только возвысит твое достоинство и увеличит уважение к тебе окружающих. Ибо тебя исцелит человек, который лечил самого короля Харальда от всяческих недугов и сотворил при этом немало чудес.

Обсудив все это, Гудмунд в итоге согласился и поехал вслед за Ормом. Брат Виллибальд наложил на больную ногу мазь и перевязал ее, а Гудмунд тем временем расспрашивал о короле Харальде. Но когда священник заговорил с ним о Христе и о том, как славно было бы принять святое крещение, Гудмунд встревожился и заявил, что и слышать не желает об этом. Ибо, как он сказал, это будет унизительнее и потешнее, чем висеть вниз головой над колодцем. Плохо будет, прибавил он, если кто-то сочтет его настолько глупым, чтобы поддаться на подобные предложения.

Получив плату за сено и ячмень, он расстался с Ормом, сказав напоследок:

— Между нами не должно быть никакой кровной мести. Но если я однажды отплачу за бесчестье, то это будет по справедливости. Возможно, такой случай представится не скоро, но память у меня хорошая.

Орм посмотрел на него и усмехнулся.

— Я знаю, что ты опасен, — ответил он, — потому что ты сам говоришь об этом. Хотя вряд ли я буду плохо спать из-за твоих посул. Но знай, что если ты меня оскорбишь, то быть тебе крещеным, и тогда я подержу тебя либо за ухо, либо за ногу.

Виллибальд горевал, что ему не удалось обратить Гудмунда, и считал, что его преследуют неудачи. Но Ильва утешила его, сказав, что дело пойдет на лад, как только Орм построит церковь. Орм сказал, что построит ее, как и было обещано, но сначала отстроит новый двор. И с этим он не намерен мешкать. Он уже взялся за дело, и люди по его; приказу рубили деревья в лесу, обтесывали их и волокли домой, и он следил за работой, присматривая себе только цельные стволы без изъянов, и сам обтесывал их. Ибо его жилище, как он говорил, должно быть прочным и красивым, не то что какая-то лесная берлога. Двор лежал на излучине реки, и с трех сторон его окружала вода. А земля здесь была; хорошей и надежной, и наводнений в этих местах не случалось. Места, было достаточно для того, чтобы осуществить все планы Орма: работа у него спорилась, и чем больше он делал, тем больше хотел сделать еще. Он выстроил себе дом, выложив в нем печку и устроив дымоход, в точности такой же, какой он видел у короля Харальда. А крышу сделал из тесаного молодого ясеня, покрыв ее берестой, а поверх — жестким дерном. Затем он построил пивоварню, хлев и кладовую, и все эти помещения были просторными и новыми для этой округи. Затем он наконец решил, что самое необходимое готово и можно приступать к возведению церкви.